Zend

Сосредоточения Энергенов, составляют узлы в телах. Причём эти узлы есть не только у разумных. Крохотные, не превышающие размера вируса, они существуют даже у камня, воды, огня, воздуха. В любых материалах в любом состоянии. Особенно крупные, до пяти миллиметров, у животных, растений и разумных. В разных местах отвечают за разные возможности. Узлы прожорливы. Поглощают друг друга. Поэтому на одного разумного, животного или растение, по одному узлу. Но случаются исключения, как ты, которые лишь дополняют правило. Рассасывание узлов, это взаимное поглощение.

При всякого рода манипуляциями с узлами происходит выделение Энергенов. Которые поглощаются узлами манипулятора. Выделения всегда разной мощности. При убийстве их выделяется больше всего. Так как узлы у монстров большие. А при убийстве высокоуровневого монстра или растения — ещё больше. Там узлы не только больше, но и сложнее структурой. Разумные не исключение. При добыче и разработке не так много, но это зависит от количества добычи. Согласись, при махании киркой и работе на угольном комбайне, количество добычи разнится.

С созданием, творением и производством та же история. Чем сложнее и дольше работаешь — тем больше Энергенов. Выкуешь ножичек — лови шепотку. Построишь градообразующее производство — смотри не захлебнись.

При очередном взятии уровня, происходит достаточное накопление Энергенов, для качественной деформации узла в сторону усложнения. При этом вырабатывается определённое количество магической энергии, которая превращается в одну свободную единицу характеристик. Один центр одна единица. Вот почему два, или три центра — большой плюс. Каждый из них будет давать тебе одну такую единицу.

Это все что я знаю, там очень много тонкостей, расспроси об этом Риниэль.

— Угу. — Киваю я, пытаясь переварить все канцелярские термины Гропина.

В общем все просто. Занимайся делом и уровни будут расти. Ну а во время убийства монстров, процесс идёт быстрее. Скоро посмотрю, как это будет выглядеть на деле.

— Так что там с вещами из Лабиринта? Для меня доступны только названия.

Сами вещи лежат на столе. Даже реактор расставив свои металлические провода как механический паук.

— Вот это, — он указывает на Хвост Сумеречной Смерти, — и вот это — на нож. — Ты случайно не купил эти вещи.

Машу головой:

— Нет, а что?

— Есть такая тенденция во всем Зазеркалье. Да и на Земле тоже. Каждый зелёный, начинающий кузнец, сделав первый, чуть ли не пластилиновый ножик, которому могут сопротивляться даже некоторые консервы, даёт сему творению максимально пафосное название. Вот и выходит, что у крайне сомнительного качества ширпотреба названия типа: Хвост Сумеречной Смерти или Коготь Сумеречной Смерти. А ещё: жало, крыло, зуб, жвала, нос, глаз. Бывает даже абсурдное, типа: бровь или спина, пуп или пятка, кадык или кишка. Не менее редко встречается вообще уж неприличное… — он смотрит на меня с немым вопросом.

Сложно такое не понять. Киваю.

— И вот это все исключительно с окончанием: «…Сумеречной Смерти». Есть ещё легендарные твари, которые входят в часть названия сомнительного качества поделки: "Тёмное древо", "Каменная медуза", "Песчаная Дева", "Рассветный Взгляд" — ну и так далее. Ну и конечно "Драконы" — зелёные, красные, ночные, каменные, земляные и так далее, — куда же без них? Вот я и интересуюсь не впарили ли тебе случайно эти вещи по заоблачной цене?

Моему удивлению нет предела. И я не знаю, чему больше удивлён, сказочным тварям, стоящим на том же уровне, что и Сумеречная Смерть, или тому, что он сомневается в моих словах.

Гропин продолжает:

— И смотря на эти вещи, закрадывается мысль что ты не в Лабиринте побывал, а тебе просто сказали, что ты находишься в легендарном Лабиринте. Уж извини.

Смотрю на него с открытым ртом.

— А ранг?

— Ну может у всего, что, кто либо или когда либо, вытащил с любого теста, такой ранг? Тут же ведь ничего толком не известно. — Пожимает маленькими плечами он. — Вот с реактором тебе повезло. — Пытается он меня успокоить.

Не обращаю на его потуги внимания. Беру Хвост Сумеречной Смерти в руки. Он опять почему-то начинает трястись. Достаю саму шпагу. Тряска увеличивается. Само лезвие ходит амплитудой в сорок сантиметров. Переворачиваю его вниз и отпускаю. Слышится звук удара рукоятки об стол. Лезвие прошло стол даже не заметив. Только ручка остановила падения дальше.

— Ну вот смотри, — говорит Гропин, — он сломался!

Молча беру за ручку и вытаскиваю его. Все та же амплитуда. Также молча и медленно провожу лезвием по углу стола. Криво отрезанный угол отваливается.

Смотрю вопросительно на Гропина.

— Так медленно. Я такого раньше не видел. — Говорит он задумчиво. Позволь мне посмотреть на него в собственных руках.

Поднимаю вопросительно бровь.

— Извини. — Потупился Гропин.

Поднимаю в удивлении вторую бровь. Гропин старательно отводит взгляд.

— В собственных руках описание больше?! — Догадываюсь, что он от меня хотел.

Гропин смотрит на меня.

— Да. — Говорит он осторожно.

— А извинился ты за что? — Решаю и этот вопрос уточнить.