Зенит

– Да, комикс, у тебя есть какие-то предложения по этому поводу? – вызывающе улыбнулась я, следя за его дальнейшей реакцией.

– Нет, читай, – небрежно махнул рукой Елизар.

– А ты чем собираешься заниматься? – спросила я у него.

– У нас на сегодня назначен общий сбор по поводу того, что случилось тогда в парке, – голос Елизара изменился, стал каким-то виноватым и неуверенным.

– Расскажешь мне потом что-нибудь? – без особой надежды спросила я.

– Да, когда будешь в моем логове и вокруг не будет лишних ушей, я тебе все расскажу. Всё, о чем только ты меня попросишь.

– Ничего себе аттракцион невиданной щедрости, – не поверила я своим ушам. – Не верю, по-любому, здесь должен быть какой-то подвох.

– Никакого подвоха. Приедешь и можешь спрашивать о чем угодно.

– Поймала на слове.

Мгновение и Елизар замер, встав, как вкопанный. Его глаза сузились будто он слышит то, что не слышу я. Я тоже замерла, повторяя за ним и ожидая чего-то страшного.

– Какая-то опасность? – шёпотом спросила я, озираясь по сторонам.

– Никакой опасности. Мне пора, – поцеловал меня в лоб Елизар и бросился в ночную темноту. – Я напишу тебе! – выкрикнул он, когда полностью скрылся в темноте.

– Напишешь, а как же, – разочарованно выдохнула и поплелась обратно домой пока меня не хватились мои родные.

За время моего отсутствия в доме ничего не изменилось: бабушка все так же лежала перед телевизором с закрытыми глазами и с сконцентрированным задумчивым лицом, дед, свернувшись калачиком на своём небольшом диване, мирно сопел отвернувшись к стенке, а по телевизору все так же шла та самая мелодрама. Недолго понаблюдав за этой мирной картиной, греющей моё сердце, я зашла в свою комнату, расположилась на своей кровати и продолжила чтение.

Странно иногда ловить себя на мысли о незнакомых способностях Елизара. Сегодня он снова продемонстрировал мне какую-то незнакомую свою способность, что-то такое, что было неподвластно моему обыденному пониманию жизни. Для меня он всегда оставался обычным парнем. Да, он рассказал мне, что он что-то вроде оборотня, хотя и не может оборачиваться в волка, когда ему вздумается. В мире Елизара не было такой возможности, которую часто преподносили по телевизору, когда мужчины в кожаных длинных плащах с поднятым воротником в одно мгновение могли обратиться волком в голливудских блокбастерах. В нашей реальности, которую до сих пор не принимал мой мозг, эти люди могли обратиться в большого волка только в страшных муках, да и то на всю жизнь. Одна бесповоротная и необратимая возможность навсегда изменить свою жизнь. Страшное проклятие для любого. Некоторые способности Елизара я уже успела подметить этим летом такие, как ускоренная регенерация, отличный слух, усиленное обоняние и, не свойственная для его телосложения, физическая сила. Но какие ещё возможности остались утаёнными от меня? Что ещё я не заметила или просто не имела возможности увидеть? Да и важно ли это, если я встречаюсь с ним из-за его личностных и моральных качеств. Мне неважно, может ли услышать Елизар то, что я шепну из соседней комнаты или его способность в одиночку переставить всю мебель в доме. Для меня в первую очередь важно его сопереживание, его доброта, его чувство юмора и широкий ум, который как и мой не ограничивается лишь инстинктами выживания. Кто знает, может быть в будущем я не смогу остаться в стороне от каких-то правил или проблем его мира, от его тонкостей или традиций, но сейчас он остаётся для меня все тем же юношей, с тем же набором качеств, что были при нашем знакомстве. Он заставляет меня улыбаться, даёт мне чувство любви и важности, щедро одаривает меня нежностью и лаской. Бесспорно все эти тёплые эмоции я могу получить в кругу своей любимой семьи, но, как бы я не любила своих родных, а они меня, Елизар нечто другое, что-то что принадлежит только мне, а не делится между всеми членами моей семьи. Любовь Елизара принадлежит только мне одной, а моя любовь к нему, только для него.

С этими мыслями, неожиданно для себя, я погрузилась в сон, в котором мне ничего не снилось.

Проснулась я утром от громкого разговора своих стариков. Бабушка с дедушкой частенько подобным образом пытались меня разбудить на каникулах, намекая на то, что нечего спать до обеда. Это происходило нечасто, но все же раздражало каждый раз одинаково. Заправив постель и, взяв свою зубную пасту с щёткой, я вышла на кухню, где бабушка готовила что-то на шипящей сковороде.

– Проснулась? – улыбнулась она мне.

– Да, – ответила я ей дружелюбной улыбкой, хотя внутри была бы не прочь ещё часок поваляться в постели.

– Умывайся, сейчас картошку с грибами будем есть. Ты мясо начала кушать? – косо посмотрела бабушка, а дед тем временем читал газету.

– Нет, не начала, – устало выдохнула я.

– Как так? Умрёшь ведь! И так шея как телячий хвостик, – возмущённо покачала головой бабушка и показала свой указательный палец, который в её понимании видимо был идеально подогнан под телячий хвостик.

– Не умру, куккамай, многие люди не едят мяса и не умерли же.

– Многие люди в колодец прыгнут, ты тоже за ними?