Зенит затмения

Спустя несколько минут с дальней части палубы, путаясь в подолах длинных одежд, мчались перепуганные провидцы.

– Кайоши-танада! – воскликнул встрепанный, наполовину босой Доо, за которым бежал Осита с сапожком. – Ваша сила помогла нам! Мы видели сон!

– Мы оба видели одно и то же! – выдохнул Ясурама, на ходу завязывая пояс на мятом наряде.

– Шторм! – крикнул Доо. – Страшный, совершенно ужасный шторм, Кайоши-танада! Словно сам Черный Дракон спустился с неба и взбаламутил воду своим хвостом!

– В ближайшие дни или даже сегодня будет ужасный! Ужасный шторм! – подтвердил Ясурама. – И он налетит резко! Неожиданно! Надо будет спустить паруса, иначе мачты поломает в щепки!

Доо оперся на плечо друга, и Осита надел ему сапог.

Кайоши с тревогой посмотрел на небо, почти слившееся с зеркальной водой. Волны были совершенно незначительные, и море казалось пластом жидкого бугристого стекла. Ни ветра, ни туч. Только духота, поднимавшаяся над водой вместе с солнцем.

Отправив Оситу предупредить капитана, провидец вскоре получил ответ: Лысый Лев и штурман, по прозвищу Хромая Улитка, давно предчувствовали смену погоды.

– Это затишье перед тайфуном, – сказал капитан. – Скоро «Мурасаки» придется попрыгать на хороших волнах. Вам бы лучше спуститься в каюту.

«Я просматривал все наше путешествие на два трида вперед, – мрачно подумал Кайоши, – и не видел никаких сильных штормов до самого Террая. Почему подсознание закрыло от меня это событие? Что такое должно случиться во время шторма?»

Колокол на завтрак давно прозвенел, а веды и не думали спускаться. Так уж им хотелось поглядеть на Княжну.

– Ой, ладно вам, девоньки! – сказала Олья, хватая двух подружек за плечи. – Идемте, а то остынет все! Мунька, ты чего там сидишь?

– А вы мне хлеба принесите с сыром, – тихо проговорила девчушка. – А я тут посижу. А то ветер хороший.

Мунька была белобрысая и всюду тоненькая. Волос легче паутинки, косы ниже пояса, а как соберешь в гульки, так будто лысая, только две шишечки по бокам торчат. И уж больно ей нравился Княжна. Прямо умирала она по нему. Как увидела, что он на Материн свет выкатил во всей красе, наряженный да напомаженный, так и пропала девонька. Тут много кому из молодушек чайнук нравился, но признавать стеснялись, а Олья по глазам и так все видела.

Веды захихикали, но Олья шлепнула их по спинам и отправила в обедальню, а Муньке подмигнула: «Иди зазнакомься, пока нет никого». Та только улыбнулась и снова стала смотреть на Княжну. К тому как раз подбежала одна из валаарских, и Мунька сразу погрустнела, но тут уж Олья ничем помочь не могла. За ручку ее вести, что ли?

Завтрак был вкусный. Каша пшенная на масле, какие-то рыбные завитушки да кипяток травяной всех мастей. Ни компота, ни кваса, ни ряженки на корабле не водилось, но уж и к этому их чаю Олья привыкла.

Только она поела и встала из-за стола, как в обедальню залетела Мунька. Она, похоже, неслась во всю прыть с самой палубы. Порог переступила и согнулась впополам, как только не сломалась.

– Ой, девоньки, шторм!

Голос у Муньки был тоненький и, когда она кричала, по ушам бил не хуже плетки.

– Там волны такие впереди страшнючие! Небо чернотой набрякло, и ветер поднимается! Матерь рассерчала на нас! Ой рассерчала, девоньки!

– Какой еще шторм?! – не поверила Олья, бросаясь к двери. – За два девеса ни одного не было!

И тут, будто бы в подтверждение Мунькиных слов, пол заходил ходуном. Упали две тарелки, закачались люстры, свободные стулья поехали прочь от столов.

Веды побросали еду и побежали в коридор. Стеклянный купол над лестницей потемнел от грозовых туч, но Княжна не жалел денег на масло, и фонари горели исправно, освещая витые узоры на потолке, ниши с закрытыми дверями и скрипучие половицы, нет-нет да и перекрытые лоскутами ковров.

Олья выскочила на палубу и чуть не грохнулась на спину от ветра. Мир будто кувырнулся за пару минут: вместо рассветных лучей сверху обрушился ворох ледяных брызг с гребня волны, разбившейся о палубу. За ней нарастала вторая. Люди кричали, выравнивая крен судна. Пароход «лакал» свинцовым носом воду, то окунаясь в море и хлебая валы, то поднимаясь, чтобы выдержать очередной удар. Вся корма была залита лужами, засыпана обломками раковин и водорослями, иногда на доски даже падали рыбы. Небо и море смешались из-за слепящего ливня, и казалось, что вода всюду. Она хлюпала под ногами, падала с неба, толкала с боков и глушила волнами. Силуэты людей потерялись где-то между вспышками молний. Олья вытерла лицо, спотыкаясь, подбежала к трубе и стояла, схватившись за нее, пока не услышала голос Матрохи:

– Вставайте в круг, девоньки!

Веды уцепились за снасти и начали молиться. Волны то и дело заливали их мокрые, продрогшие фигуры. Морошка жалобно мяукала, забравшись на одну из мачт. Брызги долетали до нее, и рысь трясла головой, намертво вонзившись когтями в дерево. Олья ворвалась в круг, поскальзываясь на мокрых досках и едва удерживая равновесие под качкой.