Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

Очень мучила жажда. Мы не имели запасов воды — негде было ее взять, да и времени не было, чтобы где-то ее добывать… Одна фляжка на всех шестерых. Раненому бойцу из бригады Жидилова стало плохо — ему мы и давали воду, а сами лишь в начале пути по глотку отпили…

Из одежды своей и единственного весла смастерили что-то вроде паруса и сами легли на дно катера, чтобы сберечь силы. Капитан-лейтенант из ОВРа сидел на руле, правил по солнцу. Только ход у нас был куриный — если и был он вообще… И все же, по подсчетам капитан-лейтенанта, за все это время, что находились в море, ушли мы от нашего Севастополя далеко. Затем стали мы дежурить по очереди, оглядывать горизонт, ждать какого-нибудь нашего корабля…

О мучениях наших рассказывать не буду. Всем было очень плохо. Почти двое суток находились мы в море, в неизвестности, без воды, без пищи… Раненый наш совсем стал плох, капитан-лейтенант тоже потерял сознание, и тут я увидел дым на горизонте, сказал ребятам, стал во весь рост, замахал руками. Я кричу, а ребята лежат и тоже кричат, чтобы громче было… Встать-то они не могли.

Подошел к нам наш сторожевик, а им командовал Борода — Бутаков, тот капитан 2-го ранга, который придумал нашу плавучую батарею. Дали нам по кружке воды и по 50 граммов хлеба, а потом каждый раз норму еды все увеличивали и увеличивали…

Налетел «юнкерс», но корабль от него отбился и привез нас в Батуми, где положили нас пятерых в госпиталь, а шестой — морячок с бригады Жидилова — не выжил… После поправки мы с Яковлевым воевали в морской пехоте, в 145-м полку. Виктор Васильевич Яковлев погиб в декабре 1942 года в одном из боев. Я отвоевался до конца. После демобилизации работал в сельском хозяйстве. В настоящее время на пенсии».

Все прояснилось, стало на свое место. Я написал Григорию Александровичу. «Что ж, — ответил он, — такое вполне могло быть. Значит, Бойченко… Одна память хороша, а две и тем паче три — еще лучше. Годы все же делают свое дело… Проверяйте, если есть возможность, каждый факт по нескольку раз, с разных сторон».

Прав Григорий Александрович! Искать, находить и снова искать! Сличать, сверять, анализировать, подкреплять документами. А еще… Еще не упускать времени! Как я жалею сегодня, что не успел еще раз встретиться с Бутаковым! Все откладывал «на потом», все надеялся повидать его в «следующем году». А жизнь, работа — двадцатый век! — закручивают, время летит. Оно, увы, не ждет и никого не щадит…

Теперь я часто бываю в Ленинграде, но Григория Александровича уже нет в живых…

Лейтенант Семен Хигер… Его, постоянно находившегося на левом крыле мостика, матросы плавбатареи окрестили «вечным вахтенным».

Хигер славился острым умом, умением математически точно молниеносно вычислить данные для стрельбы своих 76-миллиметровых пушек. По его командам не раз с нескольких выстрелов сбивали «юнкерсы» и «хейнкели».

В бою 19 июня 1942 года Хигер был ранен и вскоре эвакуирован на Большую землю на подводной лодке.

После выздоровления Хигер был назначен на Каспийскую военную флотилию. Командовал флагманским кораблем — канонерской лодкой «Ленин», дивизионом кораблей. В 1957 году, по болезни, вынужден был в звании капитана 2-го ранга уйти в отставку. Преодолел тяжелый недуг и почти двадцать лет работал в Каспийском пароходстве.

И хотя живет Семен Абрамович далеко от Севастополя, он, конечно же, мечтал побывать в городе-герое, где прошла его боевая молодость.

…В Севастополь приехали всей семьей. Ходили в Музей обороны, ездили на Северную сторону, выходили на катере в море, а буквально в последние дни отпуска решили посетить Панораму. У круглого белого здания Панорамы была большая очередь. Достать билеты оказалось непросто: многие люди со всех концов страны желали посмотреть всемирно известное, спасенное черноморцами и возрожденное из огня и пепла полотно Рубо…

Хигер разговорился с милиционером, дежурившим возле Панорамы. В разговоре случайно упомянул, что участвовал в обороне Севастополя, служил на плавбатарее…

— На «Не тронь меня»? — спросил милиционер.

— Да, так ее называли… — удивленно ответил Хигер.

— Подождите, пожалуйста, минутку, — сказал милиционер.

Вскоре он вернулся с входными билетами. Услышав слова благодарности, вежливо взял под козырек:

— Это вас надо благодарить, севастопольцев!

— Поверите ли, — вспоминал С. А. Хигер, — слезы на глаза навернулись, когда меня причислили к севастопольцам. Я еще раз остро почувствовал, что молодость, трудная молодость, прожита не зря!

Участие в обороне Севастополя, десять месяцев непрерывных боев на плавбатарее, дало мне самое главное — крепкое сознание великой общности советских людей, неотъемлемости от товарищей моих — матросов, с кем было пройдено самое тяжелое — война. Да, я могу с гордостью сказать: «Мы защищали Севастополь!»