Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

И на следующую ночь ушел снова… Так что же делать теперь с мичманом Бегасинским? Моряком с 1915 года, сверхсрочнослужащим с 1917-го… Самовольные отлучки из расположения части в военное время!

— Сегодня, Нестор Степанович, поговорите с Бондарем. Как обстановка позволит, соберите коммунистов. Подмените тех, что войдут в дежурные расчеты… Командиров пригласите. — Мошенский встал, давая понять, что разговор окончен.

— Хорошо, — согласился было Середа. — Только… командиров нельзя. Комсомольцы они у нас. Персональные дела коммунистов рассматриваются только на закрытом собрании… Присутствовать на нем должны только коммунисты.

— Нельзя — значит, нельзя. Сколько будет коммунистов?

— Все будут. Девять человек. С Бегасинским. Кандидатов партии — шестеро. Всего пятнадцать. С Бегасинским…

Комиссар дважды уточнил — «с Бегасинским», и Мошенскому стало ясно, что собрание это будет для коммуниста Бегасинского последним, что никаких шансов даже на строгий выговор комиссар ему не оставлял. «Может, действительно я мягкотел? Почему мне, как защитнику на суде, захотелось найти зацепку для смягчения участи Бегасинского? А может, я просто не хочу выносить сор из избы? Плавбатарея воюет отлично. Сбили четырнадцать самолетов противника. Боремся за право стать гвардейской частью. В голове, во всяком случае, такую причину не держал… Нелепость какая… Но комиссар прав. Его непреклонности в данном случае стоит поучиться… Завтра будет собрание».

— А если… большинством голосов объявят ему завтра строгий выговор? Ведь все знали его как хорошего боцмана? — Мошенский выжидающе взглянул на Середу.

— Самовольщику — строгий выговор? — блеснул глазами Середа, и его начавшее полнеть красивое уверенное лицо тронула усмешка. — Грош нам с вами, командир, цена, если такое произойдет. Думаю, народ у нас зрелый. Сумеют подняться над личным. Мало ли что «хороший боцман»… Вчера был, а сегодня… Есть понятия, которые выше нас. Вопрос стоит о судьбе страны. Пожалеем мы — политотдел нас поправит. Не утвердит наше беспринципное решение. Я к утру обязан подать политдонесение обо всем происшедшем с боцманом. К утру, товарищ командир. А собрание у нас будет только завтра…

Состоявшееся ночью партийное собрание единогласно постановило исключить Бегасинского из партии.

Через неделю мичман был списан с плавбатареи на берег в распоряжение штаба ОВРа для предания суду военного трибунала.

…В начале мая 1942 года в окопы, занимаемые бойцами 7-й бригады морской пехоты, прибудет из тыла немолодой моряк. Доложит: «Мичман Бегасинский, осужденный судом военного трибунала, прибыл в ваше распоряжение смыть кровью свое преступление…»

Ему доверят оружие, и станет он в последующих боях твердым бойцом и надежным товарищем.

В один из июньских дней 1942 года, доставляя на передовую термосы с едою, мичман Бегасинский будет убит осколком авиабомбы.

…Семье его назначат пенсию.

ПИСЬМА ИЗ БУХТЫ КАЗАЧЬЕЙ

«Черноморский флот. Военно-морская почтовая станция № 1007, п/я 361». Таким был фронтовой почтовый адрес моряков плавбатареи.

Его подписывали плавбатарейцы на конвертах и открытках, когда отправляли весточки родным и близким. Этот адрес ставил на своих письмах к жене капитан-лейтенант Сергей Мошенский.

11 апреля 1942 года. «Здравствуй, дорогой мой «стратег»!

Ты предсказываешь скорую победу и уже определила сроки окончания войны… Это очень хорошо, но не так скоро все делается, как хочется. Когда окончится война — сказать трудно. Фашисты будут уничтожены — это факт. Мы, конечно, победим, это бесспорно, но не так быстро это будет, как кажется. Враг ранен, он истекает кровью, но зверь в предсмертной агонии всегда злее и может много причинить неприятностей, если не принять соответствующих мер предосторожности, не усилить удары, чтобы его добить.

Мы имеем дело с сильным противником, но он будет разгромлен.

…Ты спрашиваешь, как я воюю?

Мне, честное слово, нечего такого писать. Скажу только, что за восемь месяцев нанесли немцам огромный урон в авиации, сорвали десятки коварных замыслов по бомбежке объектов. Мы, наверное, сидим у них в печенках, так как они много раз пытались уничтожить нас, но из этого ничего не вышло. Все их замыслы кончались потерями новых самолетов с их экипажами, а мы пока что воюем без каких-либо потерь. Как видишь, итог неплохой.

Огромная заслуга в этом личного состава. Это орлы, а не бойцы. Ничего не боятся. Бомбы рвутся рядом, осыпают их осколками, а они хоть бы что — не обращают внимания, бьют по стервятникам из орудий и пулеметов. Это — беспримерная стойкость, выдержка, мужество наших воинов. Вот где наша сила, вот в чем кроется наша победа.

Верунчик, если бы ты только знала, как мне хочется видеть вас — тебя и Азочку. Ты много пишешь о дочурке, и, когда я читаю, мне кажется, что я представляю ее, и не только представляю, а что даже держу ее у себя на руках. Мне очень хочется ее увидеть.