Зенитные залпы

— Э, хлопцы! Орихи исты и то треба умиючи. А то кинешь у рот и зубы можешь поломаты. А вийськове дило — складна справа. А колы ше командирський пост довирилы — в доску розбийся, ночей не спи, а зробы все, як треба.

— Верно, Матвей Петрович, — согласился Новицкий.

— А Андрий наш — нос крючком, пузыри пускав, а дило страдав.

Кулик-младший, наклонив голову, затягивался табачным дымом, молчал. Он понимал, что немало наломал дров, да не соберешь теперь щепок в одно бревно. Придется довольствоваться положением красноармейца.

— Ничего, он еще молодой. Побудет бойцом, поймет службу и свое скажет, — обнадеживающе говорил Новицкий, глядя на мрачное лицо Андрея Кулика.

А Матвей Петрович, щуря серые выцйетшие глаза, обратился к командиру батареи:

— Колы ж мене до зенитки призначите? Давно обицялы.

— Выходит, прощай кулинария? — улыбнулся Новицкий. — Кого же на кухню?

— Так кулинар я доморощенный. А биля пушки ще в фомадянську стояв. Стриляв як! О-го-го!

— Каким номером хотите? — неожиданно для повара спросил Новицкий.

— Та любым. Не пидведу.

— Подумаем, Матвей Петрович, решим. — Новицкий бросил окурок в железную бочку, вкопанную в землю, встал. Поднялись и Кулики.

— Так що можно надиятыся? — не унимался Матвей Петрович, приподняв глаза.

— Да вы, оказывается, человек настойчивый, — заметил Новицкий. — Подумать надо…

Комбат знал, что на третьем орудии была неисправна полуавтоматика, и теперь, проходя мимо орудийного окопа, задержался:

— Орудийный мастер был? — спросил у дежурного в расчете Петухова.

— Так точно! Отремонтировал.

— Проверим.

Возвращаясь в свою землянку, комбат увидел, как обычно, всегда куда-то торопившегося старшину батареи Алексея Конушкина и предложил ему подобрать нового повара.

— А Матвей Петрович? — удивленно спросил старшина.

— Ему дадим другую работу…

Шли дни. Учебные тревоги, объявляемые Новицким, сменялись боевыми, затем снова тренировки. Пот не высыхал на гимнастерках батарейцев. Новицкий забыл о сне, казалось, с ног свалится. «Хотя бы скорее комиссар вернулся», — не раз думал он. И вот вскоре позвонил Манухин и сообщил, что Михайлин прибыл из командировки, находится в полку и вот-вот будет на батарее.

Под вечер заявился Василий Иванович Михайлин. От поездки в тыловой город, на военный завод, где с группой артиллеристов принимали боевую технику, впечатлений уйма. Поделился ими с Новицким и, узнав о новостях батарейных, поспешил к бойцам.

Шагает он своей кавалерийской походкой по огневой и слышит доносящийся шепот: «Чапай приехал». Михайлин знал: это так называют его. То ли потому, что имя и отчество такие, как у знаменитого комдива, то ли, может, находят какое-то сходство во внешности, манерах — трудно сказать. Но слово «Чапай» пристало к нему крепко. Направился к третьему расчету. Сидевшие на лужайке близ своей землянки бойцы вмиг встали. Один из них по всем правилам отрапортовал. Это — Матвей Петрович Кулик. Взгляд Михайлина задержался на нем: сапоги блестят, гимнастерка отутюжена, белоснежный подворотничок — артиллерист!

— Беседу проводите?

— Розповидаю хлопцам, як в громадянську вийну германский литак мы збилы.

— Вот видите, из полевой пушки сбили самолет, — заговорил Михайлин. — А теперь у нас отличные зенитки, дальномеры, приборы. Был я в тыловом городе, товарищи, там наши люди не жалеют сил, чтобы больше дать нам такой техники. И наказывали нам, военным: «Крепче бейте фашистов!» Правильный наказ, а?

— Правильный! — хором грянули голоса.

— А как мы собираемся по тревоге? Как изготовляемся к бою? — политрук укоризненно переводил взгляд с одного бойца на другого.

— Зараз перевиримо, — потеребил усы Матвей Петрович. — Дозвольте, товарищ политрук, команду податы?

— Пожалуйста.

— Внимание! К орудию! — громко прозвучал голос Матвея Петровича (он обычно говорил по-украински, но переходил на русскую речь, когда нужно было подать команду).

Вихрем понеслись бойцы к пушке, заняли свои места, мгновенно подготовились к бою. Командир орудия Кулик, подмигнув артиллеристам, улыбнулся:

— Добре, сынки, добре!

Михайлин одобрительно кивал головой. «Что ж, правильный курс у старого артиллериста», — подумал он.

С легкой руки Михайлина, между вторыми номерами орудийных расчетов — заряжающими началось соревнование на быстроту и выносливость в заряжании орудия.

Этому примеру последовали установщики трубки. Кто лучше, быстрее выполняет свои обязанности — у того учились другие.

Новицкий проводил комплексные тренажи со всей батареей. И когда однажды на огневые приехал Даховник и объявил учебную тревогу, бойцы батареи мгновенно привели боевую технику в готовность. Командир дивизиона выразил свое удовлетворение одним словом: «Молодцы!» А в разговоре с Новицким сказал:

— Что ж, вижу, ваша батарея на крутом повороте — это очень приятно. Батарея-то в первом дивизионе. А первый дивизион и по всем делам должен быть первым! — в глазах блеснула теплая улыбка. — Подполковник Герман того нам пожелал, и, как видишь, нередко это повторяю.

Вскоре обстановка на батарее Новицкого и во всем полку изменилась. К зенитчикам прибыло пополнение.