Зенитные залпы

Под натиском гитлеровцев наши части отсюда отошли к селению Городище, заняли новый рубеж обороны. Здесь встала и батарея Ксенякина. В один из дней на позиции налетели до восьмидесяти немецких бомбардировщиков. Восемь стервятников уничтожила батарея Ксенякина. Но новые группы бомбардировщиков сбрасывали бомбы. Земля сплошь изрыта воронками, землянки, блиндажи разрушены.

Пока «малютки» отбивали атаки с воздуха, танки противника обошли с двух сторон огневую батарею, зажав зенитчиков. Два орудия были разбиты пикировщиками. Три пушки перенесли огонь по танкам и пехоте. Когда приблизились вражеские автоматчики, Ксенякин поднял бойцов в рукопашную схватку. С двумя орудиями бойцы батареи оторвались от противника.

Боевые дела батареи Ксенякина вспомнились Ершову, когда сейчас из штаба армии попросили послать на горячий участок переднего края зенитчиков МЗА. «Кого направить?» — думал командир полка. Вызвал комбата Алексея Бочкова.

— Усиливаю вашу батарею двумя орудиями, ночью займете огневую позицию вот здесь! — указал Ершов точку на переднем крае. — К четырем быть готовыми к открытию огня.

— Есть! — ответил Бочков. — Приказ будет выполнен. Выдвигались под покровом темноты. Вот и район, указанный на карте. Оборону здесь держал стрелковый полк. Орудийные расчеты приступили к окапыванию.

Бочков проходил от орудия к орудию. Проверял работу, ободрял людей. Невдалеке услышал разрывы гранат. Донеслись голоса ефрейтора Любочко и Лены Земцовой. «Что же там?» — побежал в темноту. Оказывается, к месту, где батарея занимала огневую, приблизились разведчики противника. Заметили их Любочко и Земцова и вступили в схватку. Гранатами убили трех фашистов. Четвертого Земцова оглушила ударом карабина по голове, и тот потерял сознание. Пятого схватил мертвой хваткой Любочко, а тут подоспел Бочков, и они связали фрицу руки.

Пленных сдали командиру стрелкового батальона. Как и было приказано, в 4.00 орудия стояли в окопах. Бочков и политрук Солуянов разговаривали с бойцами, напоминали требование Военного совета фронта «стоять насмерть!» Бойцы заявляли:

— Будем драться до последней капли крови…

Боец Парамонов, участник гражданской войны, называвший сослуживцев и комбата сынками, говорил глухим баском:

— Велика наша Россия, где там немцу с нами тягаться. Далеко зашел враг, да тут он и погибнет. Не будет фашистам назад дороги, не будет…

Светало. Завтракали, не отходя от орудий. А Бочков и Солуянов направились к кухне, которая находилась метрах в ста, в кустах. Но с полпути возвратились. Приближалась большая группа самолетов, направляясь к центральной части города. Противнику не было известно, что и в этом районе стояли зенитчики, и самолеты шли на малой высоте. Командир батареи назначил взводам цель. И вот уже снаряды режут осенний воздух, разрываются среди самолетов. Два «юнкерса» подкошены: один упал на землю пылающим, второй взорвался в воздухе.

Гитлеровцы, поднявшись во весь рост, вслед за танками пошли в атаку. Вместе с бойцами стрелкового полка зенитчики отбивали натиск противника. Стволы раскалялись, но «малютки» продолжали стрелять. На батарее рвались снаряды и мины. Раненые, получив первую помощь, вновь становились к орудиям.

Застыл на месте Парамонов: осколок снаряда попал ему в бедро. Но почувствовав, что ноги его держат, боец снова стрелял из карабина.

— Постойте, рану перевяжу! — кричала Земцова.

— Потом, а теперь бить надо гадов! — послышалось в ответ.

Лена поняла, что Парамонов не остановится, сама схватила у убитого карабин и открыла огонь по фашистам.

Есть предел усилиям человека — до этого предела бил по врагам Илья Парамонов. Потеряв много крови, он упал, прильнув лицом к земле.

— Сынки мои, доченьки, не сдавайте Сталинград, — шептал боец, впадая в забытье.

А у другого орудия молодому бойцу наводчику Зарубину перебило обе ноги. Оставляя следы крови, он отполз на бугорок и стрелял по пикировщикам из карабина. И так, пока не кончился налет. А когда удалился гул самолетов, Зарубин обнял карабин и, тяжело дыша, сказал товарищам:

— Отвоевался, отомстите за меня…

Метался по огневой, обычно спокойный, уравновешенный, командир взвода лейтенант Курносое. Он управлял огнем. Когда на одном из орудий ранило заряжающего, — подменил его. И вот он уже подносит снаряды к соседней пушке.

Призывный голос его звучал вдохновляюще:

— Смелее, ребята!

Подбежал к раненному в голову и руку командиру батареи. Позвал Земцову, чтобы перевязала раны. Кур-носов вернулся к орудиям. Бочков торопит санинструктора: «Скорее, скорее…», а сам окидывает огневую взглядом воспаленных глаз. Поднимается на ноги. «Бочкова не так легко прибить, волжская закалка…» — шепчет он запекшимися губами. Как ни настаивали товарищи, не оставил огневой, продолжал командовать батареей. А на теле Бочкова было уже десять ран.