Зеница ока. Вместо мемуаров

Россия в этом контексте упомянута только один раз — без всяких цифр и вот таким образом: «Ну а вина за развал сельского хозяйства России — целиком на совести “реформаторов”, сидящих в правительстве». Зная стиль американской журналистики, решусь сказать, что эту сентенцию г-н Шарапов взял не из журнала «World and I». Вместе с заголовком она представляет собой хороший пример посткоммунистического злопыхательства.

Или, скажем, «злорадства». Я бы тут применил еще жаргонное многоемкое слово «глотничество», которое обладает необъяснимой близостью к английскому языку: злорадствовать — по-английски «gloat».

Это направление довольно широко сейчас распространено в российской и зарубежной русской прессе, можно сказать, стало уже определенным стереотипом интеллигентствующих авторов. Авторитеты и покрупнее г-на Шарапова отдают дань такому «глотничеству». Вот, например, недавно я натолкнулся на статью одной русской зарубежной эссеистки. Конечно, я не думаю, что ею двигали шараповские мотивы, но тем не менее и тут произошел странный перекос в отражении российской реальности.

Дама с надрывом вспоминает пирожок, который она купила на московской улице в 1990 году. Как сладостен он был, какие вселял надежды на «развитие мелкого бизнеса»! Сейчас такого пирожка в Москве вы уже не найдете: все захвачено коррумпированной олигархией. Немного напоминает стих Маяковского о том, как «польский пан» сожрал бабу вместе с бубликами. Может быть, и в самом деле все ключевые посты захватила олигархия, но пирожки-то, пирожки — господа, не дайте соврать — не только уцелели, но и неслыханно размножились. Трудно все-таки не заметить бесконечные лотки, киоски и тележки со съестным, да вдобавок к ним бурно размножающиеся «макдоналдсы», «дока-пиццы» и «русские бистро», где вам по доступной цене предлагают шесть-семь сортов горячих пирожков плюс горячие бульоны. Поистине эти эссеистки видят только то, что соответствует их концепции.

Г-н Шарапов говорит, что «вина за развал сельского хозяйства России целиком на совести “реформаторов”, сидящих в правительстве». А я-то, отсталый человек, всегда считал, что вина целиком лежит на идиотской колхозной системе, которая в течение долгих десятилетий душила крестьян и привела в конце концов к бесконечным голодным очередям за гнилыми костями.

То, что видишь сейчас в России, можно по сравнению с прежними временами назвать «чудом изобилия». Не думаю, что реформаторы сыграли большую роль в сотворении этого чуда, но их заслуга состоит в том, что перестали душить. Прошлым летом на теплоходе «Иван Кулибин» я спустился по Волге от Самары до Астрахани, а потом поднялся по ней же до Москвы. Во время длительных стоянок я обходил пешком большие территории в Саратове, Волгограде, Астрахани, Самаре, Тольятти, Ульяновске, Казани, Чебоксарах, Козьмодемьянске, Нижнем Новгороде, Ярославле. В прежние времена в этих городах царила исключительная скудость. Голодных, в африканском смысле, и тогда не было, но люди проводили все свое время в поисках жевательных составов самого низкого качества. Я помню большой колхозный рынок, на котором была только одна торговка зеленым луком, остальные предлагали только какие-то маленькие железки и почему-то множество кожемитовых подошв. В иные времена обыкновенное молоко отпускали только детям по рецептам врачей. Вот вам эпоха, о которой сейчас ностальгирующие господа вспоминают как о мирном сытом застое. Забыли? Нынче города древнего торгового пути снова, как до революции, завалены продуктами и товарами. Вернулась даже рыба, которая, как оказалось, просто не любит «красных». Конечно, далеко не всем все доступно, но основные продукты, по моим наблюдениям, все-таки доступны всем. Довольно ярким впечатлением оказался астраханский рынок «Селена», заполненный крикливыми продавцами горячего хлеба из турецких пекарен и заваленный разными сортами недорогой вареной колбасы, которую вам любезно предлагают отведать с ножа.

Словом, приходится огорчить г-на Шарапова, города эти мало напоминают африканские становища, где сотрудники ООН всыпают манную крупу в иссохшие рты голодающих. Впрочем, ему, очевидно, это безразлично: главное — провести свою глотническую концепцию.

При всей массе безобразий, вроде мафиозной паутины с убийствами или невыплатами зарплат, в России все-таки происходят и положительные изменения. Один мой старый друг из Дании, работающий разъездным корреспондентом по СНГ, недавно сказал: «Мне надоело нытье. Русские сейчас живут лучше, чем при коммунистах». А мне надоело глотничество, хочется мне добавить. Лживое глотничество — это еще похуже нытья.

18 февраля 1997

Шальные «Пули»