Зерг по имени Маша. Второй уровень (СИ)

На одной из прогулок, когда свита отправилась прогуляться, Маша обратила внимание, что Япошка не покинул транспорт. Она бы и сама с удовольствием погуляла, но кто–то должен слушать переговоры и, что называется «быть на шухере». А у её советника в этом путешествии сейчас особых обязанностей не было, и причины его затворничества были ей неясны. После небольшого допроса выяснилось, что после того, как Япошка взорвал себя, его тело покорежило настолько, что центр веса сместился в переднюю часть. Потроха-то его прикрылись новым слоем плоти, и лапки он отрастил новые, но вот, только остальную часть тела - не смог, и походил теперь на перевёрнутую боком кружку с ножками. Теперь, чтобы не пахать нос грунт, ему приходиться постоянно прилагать усилия. Его телу требовался противовес, взамен утраченной половины тела. Сама Маша не могла ему помочь: чтобы отрегенерировать ему новую половину тела, его надо поместить в хризолиту и активно снабжать веспеном и биомассой. А они сейчас сами последний сухарь без соли доедают (вернее сказать, зерглинга и не последнего, но суть к делу не относится). Да и ремонт Япошки сейчас казался не практичным и не своевременным: то, что он не может ходить - это не главная его задача. Япошка разумен и должен думать, советовать и командовать в отсутствии Маши. Способность ходить для его деятельности - не обязательна. Однако, от понимания всего этого меньше жалеть Япошку Маша не стала. А даже наоборот: он много что сделал для стаи и заслужил особого к себе отношения. Правда, лечить Япошку пришлось Банзаю. Команду камрада Старшей: «Делай, что хочешь, но постав друга на ноги», Банзай воспринял как должное. И перелопатил оставшееся в транспорте механическое добро.

Выбросить вообще всё лишнее из транспорта - зерги не могли, хоть и очень старались. Но многие вещи были попросту встроены в корпус и, чтобы от них избавиться, нужно сначала разобрать транспорт. В стенном стеллаже Банзай наковырял себе деталей, главной из которых была турбина от скафандра «Головорез». Был и ведь скафандр, видимо он предназначался для Гомера, как офицера транспорта. Но Банзая, прежде всего, интересовала именно турбина. Потом, он весь следующий день устраивал пляски с бубном и камланиями над встроенным в стену верстаком, на котором собирал Япошке «протез». При этом, всех интересующихся посылал к протоссовой матери на ассимиляцию. И вот, на третий день исхода Машиной стаи от заразителей, под чутким словесным руководством и не физическими понуканиями, в виде несильных подзатыльников от Банзая, Саша стала собирать Япошку и протез в «гиблинга–киборга». Причём, Банзай настаивал, чтобы это делала именно Саша. Наверно, потому что обзывать и давать подзатыльники Маше не положено по субординации, а с Кристиной - это вообще становилось суицидальной затеей. Гений-Банзай сделал всё настолько хитро, что взрывчатка, вырабатываемая в теле Япошки попадала в двигатель как топливо, и теперь он сам мог обеспечить себя горючкой. Правда, выработку топлива он, естественно, не контролировал, и ему раз в день хочешь, не хочешь, а приходилось минут пять летать. Апгрейд Япошке и Маше - понравился. Япошке, потому что, поднакопив топлива, он мог сделать из себя огнемёт, а Маше тем, что ни ей, ни её подругам, теперь не придётся постоянно отсасывать у него взрывчатку.

Вот так они и ехали: где–то весело, где–то - не очень. Транспорт, быстрее семидесяти километров в час по бездорожью, ехать - не мог. Да они и не выходили на максимальную скорость, боясь повредить что–нибудь, ибо замену взять неоткуда. Ну технически, конечно, можно взять на «ГОП–СТОП» других патрульных, но это - излишний риск. Дни считали в зерглингах, один день - один сожранный зерглинг, жалко, конечно. Но куда деваться? Они, по крайней мере, неразумны и умирали мгновенно, без мучений. В один из таких рутинных дней, когда Маша глядела на мир глазами аватара, закинув ноги на приборную панель, Банзай сообщил, что сейчас они проезжают недалеко от того места, где Седьмая когда-то закопала Третью. А ведь, Маша уже почти забыла о ней, так как очень много событий прошло с того времени. Помнила, только, что у неё был вздорный характер, и она, при каждой удобной ситуации, пыталась бросить камень к ней в огород. Отношения у Маши с Третьей складывались непростые, но ничего из ряда вон - вот как у Кристины с Сашей. Но Маша Третью простила, хоть та и не в курсе.

– Последний раз когда я её видела, на ней топтался ультралиск. – Ответила, незадолго до начала раскопок, Маша Банзаю. – И весь её богатый внутренний мир вывалился через яйцеклад.

– Камрад Старшая, вы мне это рассказываете? Да я на том копыте был, которое её раздавило.