Зеркала и галактики (СИ)

– Ты удерживаешь мое сознание. Мы разговариваем здесь, а на самом деле застряли на трапе.

Больше всего на свете мне хотелось остаться с Юной-Вэл на вечернем лугу.

– Джим, не упрямься, – мягко сказала она.

Схватив в объятия, я прижал ее к себе – крепко, как только мог. Не пущу. Чистильщики хуже смерти.

– Надо идти, – шепнула она. – Александр ждет.

Мистер Смоллет обещал, что не отдаст ее Чистильщикам. Юна-Вэл в это не верит; она лучше разбирается, чем он… Не пущу.

– Возьми себя в руки, – проговорила она с холодком. – Некогда миловаться; нам пора.

– Юна…

Она рванулась, оттолкнула меня. В глазах полыхнул зеленый огонь.

– Джим Хокинс, марш на корабль!

Затянутый туманом луг исчез, и я оказался в щели – привалившись к стене, с целой стаей крыс под ногами. Перемигиваясь венцами, черные сгустки сновали от меня к скорчившемуся Джону Сильверу и обратно. Крысы тыкались в подошвы его ботинок и отскакивали, словно резвились.

Сильвер поднялся на ноги, огляделся. При виде крыс смуглое лицо болезненно дрогнуло.

– Видишь, что натворили. На RF-корабле нельзя долго спать… и уходить с него надолго – тоже.

Мы двинулись наверх. Сильвер шагал легче и быстрей, я отставал. Крысы торопились за ним, вся черная свита мельтешила возле «бывшего навигатора», лишь изредка одна-две возвращались ко мне – подгоняли. Твари не пытались навязывать чувство вины, а просто бежали себе и бежали, будто компанейские зверьки.

– Юна, – окликнул я, когда выбрался из щели в коридор; обогнавший меня на десяток метров Сильвер обернулся. – Что крысы сейчас делают? Зачем они кораблю?

– Черт их знает, – процедил он, разглядывая сгустки тьмы на полу. – «Испаньола» сыта после наших с тобой бесед. – Он дождался меня и зашагал дальше.

– В каком смысле «сыта»?

– Она питается людскими переживаниями. Стоило мне побиться в истерике – и корабль доволен. Но ему скоро понадобится новая порция, и крысы примутся ее выжимать.

– А как он живет в обычном состоянии – в нормальном рейсе, когда нет загнанной крысами дичи?

– «Обычного состояния» у RF не бывает. Во втором режиме, как раньше всегда летали, взвинченный экипаж отчаянно влюблен в своих женщин. Корабль жирует на самых сильных переживаниях – на любовной тоске и неутоленной страсти. Если же удается заставить кого-то ощутить себя виноватым и сожрать его целиком – это отдельный праздник.

– Влюбленность RF друг в друга кораблю тоже нужна. Иначе зачем эти каюты-ловушки, где людей заставляют терять голову?

– Иначе незачем, – согласился «бывший навигатор». – Тут все идет в дело: влечение, стыд, душевный раздрай, конфликты в экипаже… Думаю, будь их воля, Чистильщики весь корабль превратили бы в сплошную каюту. А экипажи набирали бы из женщин – они более эмоциональны и трепетны, чем мужчины.

– Тогда они погибли бы сразу, – возразил я, – больше никто бы не летал, и Чистильщики остались бы с носом.

– Они и так останутся. Вопрос в том, сколько еще экипажей погибнет, кроме нас.

– Джим Хокинс, Джон Сильвер, где вы находитесь? – прозвучал по громкой связи голос капитана Смоллета.

«Бывший навигатор» огляделся.

– Где мы? – спросил у меня.

Нашел, к кому обращаться. Кругом – никаких ориентиров, кроме символов на шторках, в которых я не смыслю. Я дважды ткнул кнопку связи на воротнике:

– Сэр, мы свернули с жилой палубы на трап и вышли с него на следующий виток.

– Поторопитесь, – отозвался мистер Смоллет странно звенящим голосом.

– Александр в бешенстве, – сказал Сильвер. – Ты потом не сердись на него. Не обвиняй. Любой RF-капитан – инструмент Чистильщиков. Они не позволят ему отбиться от рук.

– Остановить его? – предложил я, прижимая к себе укрытый под курткой станнер.

– Нет! – вскинулся Сильвер. – Покуситься на капитана значит оскорбить его богов. «Испаньола» тебе не простит, а меня заест в любом случае. Часом раньше или часом позже – какая разница?

Мэй-дэй! Я сам себе не прощу, если ничего не сделаю для Юны-Вэл. Как ее уберечь? Пока не знаю…

Прошли еще один виток. Где та девятнадцатая палуба, куда нам велено подняться? Сколько палуб Юне-Вэл осталось жить? Крысы тянулись за ней, словно короткий черный шлейф.

– Представляешь, как странно, – заговорил «бывший навигатор». – Александр был женат…

– Вот чудо-то, – буркнул я, скрывая собственное смятение. – Кто бы мог подумать.

– Помолчи. Жена у него была зеленоглазая красавица.

Не диво: потеряв Юну-Вэл, мистер Смоллет подыскал зеленоглазку на замену.

– У них родился ребенок, но сразу умер. И они расстались.

– Так что странное?

– Что разошлись. Когда risky fellows – влюбленные и стосковавшиеся – возвращаются из рейса, в семье начинается очередной медовый месяц. Который тянется вплоть до следующего рейса. Поверь мне: от такого мужа не уйдешь, и он свою жену не бросит. А эти двое расстались. К тому же после общей трагедии.

– Некая дама оставила супруга после катастрофы на «Илайне».

– С Джоном было невозможно жить. Он изводил меня, как не знаю кто.