Зеркала. Осколок первый

Мгновенно отреагировав, Тар отпрыгнул назад, опасаясь сближения с новым противником, и атаковал издали. Тот хотел отклониться, но ему не хватило скорости. Копьё, направленное снизу вверх, попало в сочленение нагрудника и наплечника и пробило его. Добравшись до плоти, оружие завязло в нём, что дало шанс рыцарю с пером взмахнуть дубиной и переломить копьё. Тар отступил на шаг, запнулся о чьё-то мертвое тело и упал. Отползая, он бросил взгляд на холм, что был перед его глазами и увидел Лариана, который забился в истерике и громко рыдал. Старик прошипел что-то дерзкое и улыбнулся. Он увернулся от удара, прокатился по земле, схватил попавшегося под руку рыцаря и прыгнул с ним в яму. Орущий что-то гневное, человек был насажен на колья, спасая жизнь Тара.

Пролетёв между кольями, старик приземлился и быстро пробежал по земле между двумя недовольными змеями-кобрами. Оттолкнувшись, Тар ухватился за корни, нашёл куда поставить ногу и стал подтягиваться. На той стороне ямы никого не было. Лариан с надеждой смотрел на отца, который уже преодолел несколько метров.

Стрела вонзилась в правую руку и пригвоздила её к земле. Вторая стрела вонзилась в левую. Рыцарь с пером держал в руках лук отца и гоготал, трясясь от смеха. Он переломил стрелковое орудие надвое и выкинул. Развернувшись, он одобрительно похлопал по наплечникам рыцаря, что принял на себя удар копья, и приказал им идти добивать оставшихся.

«Держись!» – закричал Лариан, смотря, как руки его отца ослабевают, а силы уходят вместе с кровью, вытекающей из ран. Старик что-то пытался сказать, но не мог, его язык заплетался. Руки перестали держаться и, не издав ни звука, его тело потеряло опору и упало на колья.

Вцепившись когтями в щёки, вырывая куски чешуи, Лариан скривился и прикусил язык. Ощущая солоноватый вкус крови, сквозь зубы, он произнес слова, которые его отец считал девизом своей семьи: «Враг не забыл, боги тоже не забудут!» – после, он сказал это ещё раз, и ещё раз, и ещё много-много раз, пока не упал на колени и не зарыдал.

(императорский зал)

«Значит ты сын героя? Прямо герой герой? Без дураков?» – спросила девушка, прикрывая ладонью ехидную ухмылку. Устроившись на голом каменном полу, подле ног императора и касаясь их спиной, она внимательно слушала и смотрела во все глаза, чтобы не пропустить ни одной детали, ни одной картинки.

«Я сын того, кто дрался, того кто проиграл, но не был побеждён!» – гордо вымолвил Лариан и осёкся. Его поймали на простой приём, вывели из себя и заставили выказать реальные эмоции. Уловка стара как мир, девушка была хороша, она мастерски выявила слабость и нажала на неё.

«Ты совсем не изменился» – успокаивающим голосом сказала девушка и придвинула свечу к своему лицу. Это была она, Анастасия Велисова. Маленькая девочка выросла в прекрасную девушку. Ей было года двадцать три, двадцать четыре. Грудь только-только налилась, а фигура обрела правильные возбуждающие очертания. На неё то Лариан и засмотрелся, пока не получил пощёчину, от которой в его ушах зазвенело.

«Тебе придётся уважать меня» – жёстко сказала девушка, выхватив стеклянный кинжал из ножен на поясе. Приставив лезвие к шее Лариана, её голос вновь приобрёл нотки теплоты – «Или, до конца дня ты точно не доживёшь. Точно-точно».

Звероящер, с плохо скрываемым удивлением смотрел на стеклянный кинжал, копия которого лежала в его ножнах. Он переводил взгляд с одного кинжала на другой, и вопросительно посмотрел на девушку, которая всегда умела привлечь к себе внимание. В ножнах Лариана хранилось оружие учителя, а перед собой он видел точно такое же оружие, с той же гравировкой и неизвестными буквами на нём.

Настроение Анастасии менялось с поразительной быстротой. Казалось, что злость, направленная на Лариана неподдельна. Сузившиеся зрачки, сдвинутые к переносице брови, натянутые как струна морщины, пальцы, собранные в кулак. Но стоило девушке закончить гневную тираду, как все признаки гнева пропадали бесследно. Смущение, сострадание, переживание и даже радость могли воспоследовать в любом порядке.

Обворожительно улыбнувшись, Анастасия провела языком по кинжалу, глубоко вздохнула и вернула его в ножны: «И-и эх, хорошее было время!» – воскликнула она, нежно поглаживая правую руку, которая почему-то начала дёргаться и дрожать – «Это личное. Это наши с тобой глупости. Великому императору не зачем знать подробности наших игрищ. Продолжайте ритуал, правитель хочет знать всё!» – сказала она куда-то в темноту. Бросив последний взгляд на звероящера, девушка вновь уселась у трона и театрально потупила глаза.

Руку, которую Лариан снова мог чувствовать, укололо. Недовольно зашипев, он приготовился к неизбежному. Укололо ещё раз и ещё. Конечность парализовало, а глаза привычно заволокло белой пеленой.

2.