Зеркала. Темная сторона

– Вот именно. – Он встал, чтобы убрать свой блокнот на место. – Казался. Я самому себе казался сильным, что уж там. Пока не появилась ты, нарушив установленный порядок, а потом не проявились твои замечательные таланты, напоминая мне, как мало я на самом деле знаю и как я расслабился. – Он сейчас не смотрел на меня, словно боялся повернуться, продолжал стоять боком, держась за дверцу шкафа, но не торопясь ее закрыть. – Тебя сюда привела не моя воля.

Я выдохнула, понимая, что снова теряю самообладание, и вцепилась пальцами в бархатную обивку кушетки так, что костяшки побелели.

– Я поняла это, – ответила я. – Других же не загоняли в Зеркало волшебные зверушки Хозяина зимы.

Кондор покачал головой, что, вероятно, значило – нет, не загоняли.

– Я пытался действовать по обстоятельствам. – Он все-таки закрыл дверцу и сейчас опасно прислонился лбом прямо к стеклу. – И думал в первую очередь о том, как сохранить твой рассудок, одновременно пытаясь понять причины твоего появления и то, смогу ли я вернуть тебя назад так же, как остальных. А потом ты попросила показать тебе твой мир – и… сама помнишь, чем это закончилось, – с тяжелым вздохом он выпрямился и повернулся в мою сторону, скрестив руки на груди.

Я почувствовала, что меня бросило из озноба в жар, и поймала себя на мысли, что все это время заставляла себя думать о той проблеме, как о совершенно мелкой, пустой, раздутой из ничего.

А вчера поняла, что все совсем не так.

– У тебя в глазах было такое отчаяние, что я не знал, как ты дальше себя поведешь. Можно ли тебя жалеть, нужно ли замучить тебя вопросами и дать выговориться – или лучше оставить в покое, – продолжил Кондор. – Не начнешь ли ты искать утешение во мне или Ренаре. Не решишь ли, что твоя жизнь закончена.

– Но все равно не рассказывал мне всей правды, – вырвалось у меня, и я прикусила губу, пытаясь как-то сдержать эмоции, чтобы все-таки попробовать понять чужие мотивы и оправдать все это вранье в мелочах. – Ты зачаровал меня, ты врал мне…

– Как ты себе это представляешь? – ответил Кондор язвительно. – Милая девочка, добро пожаловать в новый мир, но вы, вообще-то, не совсем вовремя, поэтому я, ваш хранитель и проводник, не представляю, что с вами делать и какие гарантии давать? Тебе бы это понравилось?

– Нет, но…

– А еще, – продолжил он, возвращаясь на свое место рядом со мной, – здесь очень много опасностей, с которыми вы вряд ли столкнулись бы, если бы все было, как было до того. Но вы особенная, и к вам все эти опасности тянутся, как мотыльки к свече. Мари… – Он осторожно дотронулся до моих пальцев, и только тут я осознала, что руку мне едва не свело от того, как усердно я пыталась сжать ткань. – Я не могу причинить тебе вред, хоть ты из меня веревки вить начни.

– А если начну? – резко ответила я и снова поняла, что зря это сказала – Кондор в первый момент недобро сощурился, но все-таки понял, что я о своих словах уже пожалела.

– Если начнешь – мне будет очень плохо, – серьезно ответил он. – Поэтому постарайся этого не делать.

«Нечто хуже смерти», – напомнила я себе.

Это было еще одной деталью, которую он мне не раскрыл, хотя я, наверное, догадывалась о причинах: это же отличный способ манипулировать, если хватит сил и наглости на шантаж, мол, милый, или по-моему, или я с собой что-то сделаю. Если терять нечего, конечно.

Или если ты – порядочная стерва, которая может до такого опуститься.

Я никогда не была стервой и не собиралась ею становиться.

И хотя мне было обидно в очередной раз вспомнить, что меня, пусть и с благими намерениями, водили за нос, утаивая факты, которые касались меня напрямую, я хорошо понимала, что все не так однозначно.

У Кондора были причины не доверять мне – как любому чужому человеку, которого приходится подпускать ближе, чем хотелось бы. Точно так же у него была возможность бессовестно манипулировать мною, но вместо этого он все-таки тратил время на объяснения и возню с тем, кто в этом мире еще более беспомощен, чем маленький ребенок.

Именно поэтому я выдохнула, прикрыв глаза, и осторожно сжала его пальцы.

– Я согласна еще раз попробовать все заново, – сказала я. – Но при одном условии.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Вы, господин Юлиан дель Эйве, расскажете мне все, что я могу рано или поздно о себе узнать, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, и повернула голову в его сторону.

– Прямо-таки все? – скептично спросил он.

Но улыбнулся.

– Абсолютно.

– Я попробую.

– Ты не попробуешь. – Я нахально ткнула его пальцем в грудь. – Ты расскажешь. Можешь начинать прямо сейчас, я…

Я хотела сказать, что готова его внимательно слушать до самого обеда, но не успела.

Та самая дверь, которая вела в неизвестное мне помещение, открылась, пропуская старшего дель Эйве. Парсиваль расплылся в улыбке, когда я попыталась выдернуть свою руку из цепкой хватки Кондора, а тот меня не отпустил, более того – переплел наши пальцы, то ли пытаясь меня ободрить и поддержать, то ли намеренно смущая еще больше, чем я смущалась под взглядом его отца – добродушным, но словно бы видящим меня насквозь.