Зеркала

Пользуясь суматохой, он отметился в местах наибольшего скопления озабоченной прислуги, похитил склянку масла, которым заправляли лампадки, чтобы смазать потайную дверь в своих покоях, а затем исчез в тайных коридорах, рассчитывая вновь подобраться к Западной башне и побывать в покоях Адаманта. Он еще и сам не знал, что будет искать. Но было что-то, что он проглядел в прошлый раз.

Вчерашнее несчастье не шло у него из головы. По-звериному развитое за годы ученичества чутье подсказывало ему, что девочка еще жива. Но он и предположить не мог, где ее спрятали? И зачем кому-то понадобилось уничтожать всех светловолосых горожан? Где и как найти ему свидетелей тех далеких дней, когда все начиналось? Куда сгинул несчастный принц, и как распутать этот змеиный клубок, чья смехотворно тонкая нить попала случайно к нему в руки?

Из-за гобелена, скрывающего потайную дверь, выходившую прямо в вестибюль перед черным коридором, он очень мягко просканировал помещения, но, как и ожидалось, ничьего присутствия не обнаружил.

Привыкший искать поддержки в мудрости поколений, Инвари пробрался в пустующие и снова никем не охраняемые покои регента, и решительно направился в маленькую библиотеку Адаманта, не осмотренную им прежде.

Взгляд его рассеянно заскользил по полкам с книгами, и остановился на знакомой уже красной коже переплета. Как он и ожидал, это был последний том Истории королевской династии. Тот самый, которого он так и не нашел в дворцовой библиотеке.

Волнуясь, Инвари раскрыл первую страницу. Книга, долженствующая повествовать о событиях последних десятилетий, отличалась от остальных. В ней не было текста, лишь рисунки во весь лист, изумительные и яркие. Они совершенно не походили на миниатюры, виденные Инвари в предыдущих томах Истории. Те были тщательно выполнены, не лишены сходства и изящества. Но в этих сквозила живая душа Мастера!

С первого листа на Инвари смотрел человек, в котором была сокрыта огромная духовная сила. Недаром время его правления считалось одним из самых справедливых и благодатных. Арлон IV Ильрийский, Арлон Справедливый, король, чье царствование было отмечено печатью и счастий и бед, смотрел с рисунка, словно живой. Инвари невольно склонил перед ним голову. «Я здесь, Ваше Величество! — шепнул он портрету. — Я здесь, чтобы помочь Вам!». Ему почудилось, будто требовательное выражение лица короля стало вдруг глубоко печальным. Благородный лоб его прорезали глубокие морщины… Морщины, которых ранее не было! Потрясенный, разглядывал Инвари рисунок. Вот, сверкнул алмаз в королевском венце… Вот, дрогнули ресницы и приоткрылись уста, словно желая что-то сказать. Инвари поспешно закрыл глаза и перевернул страницу. Он еще не верил, что такое может оказаться правдой.

Свет черных свечей опалил его очи, когда он взглянул на следующий лист. Он тихо ахнул. Сияние пламени дрожало над гробом, в котором, вытянувшись и сжав кулачки, с гримасой мучительной боли на лице, лежала безумной красоты женщина. Ее белое лицо застыло, бескровные губы закрылись навеки, лишь волосы, белые как снег волосы, блестели в свете свечей, словно живые. Длинное черное платье, обрамленное черными же, источавшими с листа горький аромат лилиями, только подчеркивало неправдоподобную четкость и белизну прекрасных черт. Алмазный венец лежал у нее на груди, и искры от его сияния резали Инвари глаза.

Королева! Северная королева Рэа, владычица сердца Арлона и бескрайних просторов Белоземья! Зачем красота твоя оставила этот мир? Зачем унесла в могилу покой целой страны?

«Ты была так молода! — удивленно прошептал он, и запнулся, вглядываясь в сияющее даже в смерти запрокинутое лицо. — И прекрасна…».

Долго, очень долго он не переворачивал эту страницу.

Не нужно было гадать, чей портрет ждал его на следующем развороте — широко раскрытые серые глаза матери и упрямый подбородок отца. И морщинка, уже в юношестве пролегшая меж бровей. Рэй — наследный принц. В глубине его светлых — правду говорил Бен — материнских глаз застыла такая ненависть, что Инвари стало не по себе. Стремясь отделаться от неприятного взгляда, он приоткрыл книгу с конца. Белые листы еще не были заполнены. Текста так нигде и не наблюдалось.

«Странная эта книга!», — думал он, задумчиво глядя вновь в своенравные глаза подростка. А в его своенравности сомневаться не приходилось. Стоило только взглянуть на упрямо сжатые челюсти, непокорные колечки черных волос, падающие на лоб. И глаза. Именно такой взгляд, решил Инвари, был у королевы — гордый, непокорный, насмешливый.

Портрет вдруг подмигнул. Инвари вздрогнул от неожиданности. Или показалось?