Зеркала

— Воюет с деревьями, — Аф смотрел на Инвари с удовольствием.

Из леса вывалился Шторм, сгибаясь под тяжестью кабаньей туши.

— О! — изумился он. — А я-то нес тебе свинью на погребальный костер!

— Спасибо! — Инвари даже смутился.

— Впервые вижу воскресшего! Ты, часом, не святой, а, монах?

— Цветами пахнет? — вопросом на вопрос отвечал тот.

— Нет, — удивился Шторм.

— А сияние видишь?

— Сейчас — нет! — честно признался Шторм.

— А на мощи я похож?

— Это которые нетленные? — подал голос Аф.

— Ага.

— Н… не знаю, — совсем растерялся Шторм. — Я их не видел никогда.

— Тогда вам не повезло, Шторм, — скрывая улыбку, закончил Аф, — для мощей наш друг выглядит подозрительно живым.

— Для моща, — назидательно поправил его Шторм. — Он же один!

Инвари рассмеялся, сгибаясь от сбитого дыхания. Несколько мгновений Шторм насупясь смотрел на него, затем тоже зашелся хохотом, забыв про тушу кабана на плечах. Аф покачивал рогатой головой, глядя на них. Бледное осеннее солнце катилось по небу под их смех.

* * *

До вечера они, не торопясь, двигались на запад. Инвари уже достаточно окреп, чтобы провести целый день в седле, но ехать быстро ему было еще не по силам.

Лес поредел. Высокие ели сменились кривыми елочками, седой мох — яркой травой. Стали попадаться прямые, как свечи, осины. Их листья уже начали пламенеть, и, казалось, деревья провожают путников взмахами кровавых ладоней. В траве то тут, то там замелькали неглубокие лужицы, в которых отражалось седое осеннее небо с неожиданными проблесками ультрамарина.

Ранее отряд то и дело пересекал звериные тропы, лес звенел от птичьих голосов, далеких кличей лесных обитателей. Теперь же вокруг царили шум ветра, шелест осин, да чавканье грязи под копытами лошадей.

«Идеальное место для жаждущих одиночества, — думал Инвари, — безмолвное, печальное, но еще не настолько жуткое, чтобы испугать отшельника. Должно быть, где-то здесь жил Аф?…».

На третий день пути, к вечеру, Аф вывел отряд на возвышение, окруженное стесанными клыками развалин. Земля здесь была рыхлая, но, по крайней мере, не брызгала водой из-под каждого шага.

— Завтра пойдем пешком, — предупредил Аф, — лошадей придется вести в поводу.

— А далеко еще? — поинтересовался Шторм.

— Пройдем болота, и будем на месте. Собственно, мы уже на Топях. Сюда впадают ручейки и речушки из Чащи — поэтому здесь вода не гнилая. Но завтра коней придется поить из запасов. Утром наполним бурдюки под завязку — там, в камнях, есть источник.

А есть ли тут люди? — расседлывая Ворона, спросил Инвари.

Место это ему не нравилось.

— На северо-восток отсюда был раньше скит. Других поселений нет. Да и что людям тут делать? Охотиться не на кого, рыба не вкусная. За Топями более сухо, там кое-где можно сеять зерно и получать скудный урожай — этим, да добычей торфа и живут несколько деревень. Мы заночуем в одной из них. И там же оставим лошадей. К замку Ванвельта лучше идти пешком.

— То есть подкрадываться? — уточнил Шторм.

— Именно. Если наши предположения насчет наемников верны, в поместье должна быть куча народу.

— Жаль, что придется вести себя тихо! — расстроился Шторм, оглаживая свою дубину. — Ненавижу наемников от всей души!

Инвари удивленно посмотрел на него.

— Не обижайся на меня, — попросил он, — но разве ты сам не…?

— Я уже давно не наемник! — все-таки обиделся тот. — И служу Ворчуну не за деньги…

— А за что же? — не удержался Инвари.

— За удовольствие от веселой жизни! — усмехнулся Шторм. — Жизнь-то одна, деньгами всего не измеришь. Ворчун меня многому научил. А кем я был до встречи с ним? Таким же псом, — Шторм мотнул головой в сторону болот, — как и эти оборванцы, готовые за монету глотку порезать.

— Вот это да! — ахнул Инвари. — «Деньгами всего не измеришь»! Сдается мне — это не ильрийский подход к делу!

— А я не ильриец, с чего ты взял? — удивился Шторм.

Инвари только пожал плечами.

Шторм, разложив свои нехитрые пожитки и конскую упряжь, устроился меж ними поудобнее, и глаза его заблестели.

— Так я сирота! — тоном рыночного мальчишки-плакальщика заголосил он. — Нету у мене ни батюшки, ни матушки, ни единого родственничка. Подобрали меня после кораблекрушения не бережке, нагого и беспамятного.

— То есть? — не понял Аф.

Он ловко разжигал костер под прикрытием груды камней.

— Память я потерял! — важно сказал Шторм. — Корабль этот помню, а как попал на него, и чего вообще раньше со мной было — нет. Корабль в шторм потонул, а меня на берег вынесло. С тех пор и прозвище мое…

— А сколько же лет тебе было? — спросил Инвари.

— Думаю с дюжину. А точно не скажу — не знаю. Но выглядел я как совершеннолетний. Добрые люди подобрали, накормили, одели, а как попытались власть надо мной взять и к делу пристроить — купеческие корабли разгружать, потому как я здоровяк, так я их поблагодарил вежливо и смылся.

— И чем же вы потом занимались? — вешая котелок на распорки, поинтересовался Аф.