Зеркальная месть

— Чтобы такие, как ты без работы не остались! — огрызается Груздева, вспоминая, кто есть кто. — Поехали!

Глядя в зеркальце, она поправляет макияж и, когда мы въезжаем в Барвиху, приказывает:

— Останови у ресторана и жди здесь.

У меня два часа времени, чтобы спокойно осмыслить увиденное. Откаты крупным чиновникам не передают из рук в руки. Организованная структура обналичивает деньги и раскладывает их по арендованным ячейкам в официальном банке. Доступ к сейфовым ячейкам строго ограничен, засада оперативников исключена. Формально банк не вправе знать, что там хранится. Нужный клиент получает код доступа и может взять деньги когда угодно. Груздева, судя по всему, не полностью доверяет банку Девяткина, и распределяет деньги по более солидным финансовым учреждениям.

Полученной за день видеозаписи мне достаточно. Завтра к охране жены чиновника может приступить Неля Ковтун. Надеюсь, ее пальчики срастутся быстро.

44

Калюжного Егора Петровича найти было не просто. Бывшие чекисты личные данные в социальных сетях не размещают. Кирилл Коршунов знал район, где проживает отставной полковник Службы Безопасности. Знал он и страсть Калюжного к чтению исторической литературы и мемуаров. А где пенсионерам брать книги? Покупать — никакой пенсии не хватит, интернету Калюжный не доверял, да и глаза о дисплей сломаешь, вот и получалось, что единственным доступным местом для пожилого любителя чтения оставалась библиотека.

Коршунов определил городской район проживания Калюжного, нашел в нем единственную библиотеку, и третий день с утра до вечера листал в читальном зале подшивки газет. Для отвода глаз он делал выписки в блокнот, а на самом деле зорко следил за посетителями.

Десять лет назад полковники ФСБ Рысев и Калюжный претендовали на одну генеральскую должность. И надо же было так случиться, что перед важным совещанием полковника Калюжного прошиб жуткий понос. Егор Петрович в такой спешке выбегал из кабинета, что не успевал убирать в сейф совершенно секретные документы. И один из них пропал.

Кирилл Коршунов был в кабинете Рысева, когда тому позвонил дерганый Калюжный и спросил, не оставил ли он случайно папку во время совместного чаепития. Рысев выразил изумление, демонстративно перебрал бумаги на столе, а когда положил трубку, победно улыбнулся.

Кирилл припомнил Лесника, фланирующего по коридору, папку, которую тот украдкой сунул к себе в стол и краткий звонок Рысеву. Выманить Лесника с рабочего места не составило труда. Коршунов проверил содержимое его стола и успел сунуть в руки обреченному Калюжному секретные документы прямо на пороге начальственного кабинета. Егор Петрович понял всё без слов. В тот раз он выстоял в подковерной борьбе, но должность все равно досталась Рысеву. Через год Калюжного отправили на пенсию. Несмотря на неудачу, полковник дал четко понять, что уважает благородный поступок Коршунова и готов отплатить тем же.

На третий вечер бдения в библиотеке Кирилл заметил сутулую фигуру погрузневшего Калюжного. Некогда бодрый и подтянутый Егор Петрович постарел и не утруждал себя ежедневным бритьем. Служба мобилизует, а пенсия расслабляет.

Узнав Коршунова, глаза пенсионера засветились, а морщинки на лице приобрели добродушный вид.

— И долго ты здесь дежуришь? — хитро улыбнулся Калюжный, сев перед раскрытыми газетами за дальний стол читального зала.

— Я надеялся на встречу с вами, — честно признался Коршунов и незаметно включил спрятанный в кармане диктофон.

Калюжный посерьезнел.

— Я слышал о твоих проблемах, Кирилл, но вряд ли смогу помочь. Сам понимаешь, какие у пенсионера возможности.

— Егор Петрович, в Высшей школе КГБ вы учились вместе с Рысевым?

— Мы одногодки. Сначала на одном курсе, потом бок о бок в Конторе, ну а дальше ты знаешь. Он вверх пошел, а меня на обочину.

— Меня интересует давнее время, первое сентября семьдесят пятого года. В этот день у вас началась учеба на третьем курсе.

Калюжный прикинул и кивнул:

— Да. Третий курс. Всё верно.

— Егор Петрович, вы помните, что-нибудь особенное про этот день?

— А что там особенного. Ребята приехали после каникул, кто за пару дней, а кто накануне вечером. Обменивались новостями, шутили, выпили за встречу. А утром общее построение. Ты вот что, Кирилл. Со мной можешь без предисловий. Что тебя интересует конкретно?

— Как выглядел Рысев в тот день?

— Рысев? — Калюжный задумался.

— Была ли у него травма?

— А, точно! Мы же его Щорсом прозвали.

— Почему Щорсом?

— Песня такая была про героя гражданской. «Глова обвязана, кровь на рукаве…» У Рысева пластырем голова была залеплена. Под фуражкой не видно, а в общежитии не скроешь.

— Как он объяснял эту травму?

— Что-то про девушку говорил. Защищал от хулиганов и по голове бутылкой получил. Только это всё брехня.

— Почему вы так решили?

— Да ты, Кирилл, сам посуди. Рысев высокий, в драке его по голове бить не сподручно. «Розочкой» могли в живот пырнуть или по рукам. Но нас тренировали на этот случай. Подготовка была многосторонней, не то, что сейчас. Против хулиганья с бутылкой он бы справился.

— Долго заживала его травма?