Зеркальная месть

Рацию он держал в левой руке, а правая уже извлекла телефон. Звонил главный «объект» его охраны. Генерал-полковник сел в пустой джип и ответил:

— Слушаю.

78

Рывками возвращаются ощущения. Они ужасны. Меня придавливает тяжелая темнота. Голова раскалывается, дышать невозможно. Губы в чем-то липком и шершавом. Я разлепляю веки. Перед глазами сплюснутый кончик носа в черной грязи. Это мой собственный нос, прижатый к бетонной плите! Язык чувствует вкус. Липкая грязь оказывается кровью. Кровь пузырится в носу, стекает с затылка по подбородку и расплывается под щекой.

Воспоминания пробиваются сквозь вязкий туман головной боли.

Я у окна и только что сделала что-то важное. Последнее, что я помню, выстрел из чужой снайперской винтовки и мое падение. Я пробую пошевелиться, тело не слушается. Теперь понятно, я тяжело ранена. Наверное, перебита шея.

Черт подери, это худшее, что могло случиться! Уж лучше, пуля в голову — и быстрый конец!

Стоп! Кровь стекает по ушной раковине, а не по шее. Это означает ранение в голову. Но пуля из СВД прикончила бы меня на месте. Что со мной произошло?

От легкого покалывания в пальцах дергается прижатая к телу рука. Я не должна ее чувствовать. Или позвоночник тоже не задет!

И тут память возвращает мне последние шесть секунд прежней жизни. Если я всё сделала правильно, то…

Адреналин будоражащего возбуждения утраивает мои силы. Я упираюсь рукой в пол и сваливаю мертвую тяжесть со спины. Отползаю в сторону и пытаюсь подняться.

Мое тело слушается меня. Я встаю, вытираю лицо и голову. На губах кровь из разбитого носа, а на затылке чужая грязная кровавая каша. Теперь следует убедиться в том, о чем я догадываюсь. Я оборачиваюсь и смотрю вниз.

79

— Витя, ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Президент.

За долгие годы службы рядом с «объектом» Виктор Кузьмич Серебров научился угадывать его настроение по малейшим нюансам интонации. Сейчас Серебров понял, что Президент знает о шумихе рядом с резиденцией. Генерал-полковник еще сам не понимал суть происходящего и планировал лично изложить Президенту все обстоятельства после завершения операции. Однако, раз прозвучал вопрос, скрывать что-либо не имело смысла.

— Нам поступила информация о женщине-снайпере. Она подъехала к резиденции на угнанном у телевизионщиков микроавтобусе.

— От кого поступила информация?

— От генерал-лейтенанта ФСБ Рысева.

— Микроавтобус с передающей аппаратурой?

— Судя по тарелке на крыше, да.

Президент с пониманием посмотрел на экран телевизора, где только что закончилось несанкционированная видеозапись.

— Что с женщиной?

— Спецназ загнал ее в строящееся здание. Она отстреливается. Мы принимаем меры по ликвидации, стараемся работать тихо.

— Потери у нас есть?

Серебров уже получил подтверждение, что жизни командира спецназа ничего не угрожает, и пострадал он не от снайперши.

— От нее только легкие ранения. Такое впечатление, что она отпугивает наших и затягивает время.

«Я даже знаю, ради чего», — убедился Президент, а вслух спросил:

— А где сейчас Рысев?

— Пошел с группой захвата. Сам вызвался.

— Сам, говоришь.

Президент задумался. Он давно пришел к выводу, что простых однозначных решений на его посту не бывает. Часто приходится принимать непопулярные меры, ущемляющие интересы отдельных групп или раздражающие зарубежных партнеров. Невозможно быть хорошим для всех: для рабочих и олигархов; для студентов и военных, для молодых мам и пенсионеров. Каждый должен был чем-то поступиться ради общих интересов страны.

Порой его обвиняли в жестокости, а порой в мягкотелости. Казнить и миловать требовали разные группы общества по одному и тому же вопросу. А сколько горлопанов были убежденны в том, что справятся с его обязанностями намного лучше его, и Президент только тем и занят, чтобы не пустить их на политический Олимп.

По складу характера или под влиянием карьеры он был убежден, что есть такие «гнойные опухоли», которые надо вырезать без колебаний, а не устраивать дискуссии, ведущие к расшатыванию общества. Правильные решения не всегда лучшие. У победителей марафонов не бывает чистого белья.

«Неправильное» решение Президент принял и сейчас.

— Вот что, Витя. Я уверен, что женщина нам не враг, она больше не будет стрелять. Дай ей уйти. Ты ее не видел. Никто ее не видел. Награди ребят и объясни, что операция была учебной.

— Понятно, — осмысливал услышанное Серебров.

Генерал-полковник привык к нелогичным на первый взгляд решениям Президента. Человеку, который не обладает полной информацией зачастую трудно понять логику того, кто знает все нюансы скрытого механизма.

— А вот Рысев наш враг. Его смело можно отдавать под суд, но огласка принесет больше вреда для страны, чем пользы. Ты меня понял, Витя?

— Так точно.

Президент положил трубку. Он был уверен, что преданный Серебров выполнит поручение четко и без лишнего шума.

Теперь предстояло принять решение по Иткину. Оно тоже будет тайным и «неправильным», но совершенно другим по сути. Пугливого бесхребетного человека можно призвать к закону, а можно заставить работать на себя. Второй вариант целесообразнее, решил Президент.