Зеркальная месть

В среду с шести часов вечера я залегла на чердаке около кавказского ресторана и стала ждать Хасаряна. На мне были высокие ботинки, промасленный рабочий комбинезон, который я украла в автосервисе еще год назад, и рабочие перчатки. Волосы я старательно заправила под резиновую шапочку для бассейна и закрыла ее бейсболкой. Было жарко, но таковы издержки моей профессии. В нынешний век торжества ДНК-анализа ни один мой личный биологический материал не должен был остаться на месте лежки. И никакого телефона во время акции! По нему могут отследить местоположение даже спустя месяцы.

Зато о ложных следах я заботилась всегда. Приносила подобранные окурки, желательно одинаковые, выплюнутую жвачку, фантики от карамелек, отбрасывала или прятала пластиковую бутылку из-под воды, будто я из нее пила. Примитивные меры оказывались эффективными.

Как потом мне рассказал Коршунов, в милиции мои эпизоды были разбросаны по разным делам. По двум уже сидят. Приписали до кучи одной банде. Таковы методы работы у доблестных правоохранительных органов. А что вы хотите, «висяки» портят отчетность.

В зимний период во время лежки я надевала еще памперс для взрослых. Вам смешно? А это не шутка. Когда приходится ждать по пять-шесть часов, и мерзнут ноги, непроизвольно сжимается мочевой пузырь. Ну а про ДНК я уже объясняла. Я даже сплевывать не умею. Всё свое ношу с собой.

В тот вечер Хасарян не изменил своим привычкам и прибыл в ресторан около восьми. Сквозь оптику я хорошо разглядела цель. Горбоносый, обвисшие щеки, двойной подбородок, черные крашеные волосы, густые брови и надменный взгляд. Я не стала стрелять, заранее решив снять клиента на выходе. Его свита будет расслаблена, а мне уходить в сумерках удобнее. Ожидание меня не смущает — это неотъемлемая часть моей профессии.

Хасарян вышел из ресторана после одиннадцати. Громилы-охранники шли впереди. Один из них услужливо распахнул перед хозяином дверцу машины, и клиент предстал передо мной беззащитным. Для верности стрелять надо в голову или в шею. На этот раз двойной подбородок не оставил клиенту шансов выглядеть красиво на собственной панихиде. Я поймала в прицел его лоб и плавно нажала на курок. Не прошло и секунды, как одним плохим человеком на нашей планете стало меньше.

А дальше, как обычно. Паника около машины, бесполезная стрельба охранников и мои спокойные действия.

Я оставляю винтовку и отползаю от окошка. Ломаю кувалдой одну из балок — пусть думают, что мощный киллер не мог пролезть к месту лежки. Ухожу через дальний подъезд. Сразу за угол, и дворами. У заранее намеченной помойки сбрасываю рабочий комбинезон. Сутулый работяга превращается в брюнетку с большим бюстом в брючном костюме. Я открыто иду по улице, затем сворачиваю в еще один облюбованный двор. Там в не просматриваемом месте снимаю костюм, достаю из бюстгальтера светлый парик и надеваю припрятанные накануне туфли на шпильках. Еще один маневр между домами, и я в мини-юбке и облегающем топике выпархиваю на Тверскую под яркие огни ночного клуба.

Если кто и запомнит худую подвыпившую блондинку, севшую в такси, то никак не свяжет ее с хладнокровным киллером, десять минут назад совершившим громкое заказное убийство.

29

Открылась дверь, в квартиру вернулся Коршунов. Придирчивым взглядом он оценивает мое состояние, садится рядом на диван и косается моей руки.

— Я пригнал наш джип. Там «маячок» был, и «жучок» для прослушки. Я их того…

Я смотрю на свои пальцы. У Тани ноготок к ноготку, а мои вечно укорочены, как у монашки. Никогда не позволяла себе приличный маникюр. Это слабость может стоить мне свободы. Не дай бог, ноготь обломится там, где не надо. Украшений я не ношу по той же причине — легко зацепиться и обронить. Предпочитаю короткие прически — так проще пользоваться париками. Избегаю макияжа, ведь порой приходится превращаться в мужчину. И никаких духов! Запах это тоже примета.

Вот такая я нетипичная женщина. И что во мне Коршунов нашел.

Конечно, я порой преображаюсь. Серая безликая основа позволяет мне с одинаковым успехом превратиться и в женщину-вамп, и в наивную провинциалку, и в стильную штучку. Я применяла этот маскарад для пользы дела. А Коршунов остался обделенным. Надо бы порадовать мужика. Интересно, какой образ его больше заводит — стюардессы или медсестры? А может его с детства возбуждает строгая учительница в очках?

— О чем ты думаешь? — спрашивает он.

Неужели почувствовал? Нет, сексуальные игры оставим на потом. Сначала я должна освободиться от Рысева. Я спрашиваю:

— Ты не думал, что Рысев опасается мести криминальных авторитетов, поэтому и уничтожил эпизод с вором в законе?

— В сказочки про воровскую честь Рысев не верит. Конкуренты только рады урвать с чужой поляны. Рысь не пугливый мальчишка, он никогда не боялся вступить в схватку. Он с радостью перегрызет горло любому бандиту и поставит себе это в заслугу. Нет, он опасается чего-то другого.

— Банкир Тумилович, — я возвращаюсь к прерванным воспоминаниям. — Это задание для меня чуть не стало последним.