Вспоминаю портрет пиратского капитана Моргана, прикрепленный липкой лентой к южной стене Зеркальной страны. Эл дотошно расспрашивала маму, как он выглядел, заставляя ее повторять снова и снова. Когда-то капитан Морган был уважаемым человеком, много лет работал на правительство, а потом покинул нас ради жизни в море.
Неужели я и правда верила в то, что наш отец – король пиратов? Да, еще как верила. Зеркальную страну придумала мама, а мы с Эл вдохнули в нее жизнь. Мы так им гордились! «Это наш отец, – сообщила Эл Россу в тот же день, когда он впервые залез к нам через окно-люк. – Его зовут капитан Генри. Однажды он за нами вернется и заберет к себе на Остров». Нашу непоколебимую веру не могло пошатнуть ничто. Мы верили безоговорочно, хотя и ошибались.
Религиозностью наша семья не отличалась. Дедушка язвительно высмеивал всякого, кто пытался строить из себя святошу. Тем не менее мы с Эл молились каждый вечер, стоя на коленях перед кроватью. Своего рода противоядие всему темному, что таилось в Зеркальной стране, наша страховка на всякий пожарный. Мы очень старались: сначала спрашивали у Бога, как он поживает, как прошел его день, потом просили благословить нас, маму с дедушкой, а позже и Росса. Мы не осмеливались упоминать ни пиратов, ни клоунов, ни индейцев, ни ковбоев. Разные миры, думали мы, лучше не смешивать.
Однажды утром Эл проснулась и объявила: «Бога нет! Тратить время на молитвы ни к чему! – Кончик ее носа покраснел, в глазах сверкала яростная мамина решимость. – Все равно ведь ты в него не веришь».
По большей части она была права, но мне нравился сам ритуал: стоять на коленях рядом друг с другом и знать, что мы – единственные во всем доме, кто ночь за ночью, неделя за неделей прилежно молится и накапливает у Бога кредит доверия. Когда-то я отличалась весьма истовой добродетельностью.
К тому времени Эл с Россом уже давно объединились против меня. Я бесилась, грустила. По ночам часами лежала без сна, пытаясь что-нибудь придумать – все равно что, лишь бы Эл разобиделась, ужаснулась, обратила на меня внимание…
«Нет уж, – заявила я. – Не стану я делать так, как хочешь ты».
Эл быстренько свела со мной счеты. В течение недели сестра настроила против меня всех наших. Дедушке наябедничала, что я молюсь несуществующему Богу, маме – что я специально злю дедушку, а остальные (пожалуй, кроме Мышки, которая цеплялась за свой нейтралитет, как за спасательный плот) и так давно перешли на сторону Эл. Даже клоуны…
Я ушла в глухую оборону. Храбрости мне хватало редко, зато упрямства было хоть отбавляй. В данном случае это лишь усугубило наш конфликт и привело к тому, что меня вызвали для переговоров на борт «Сатисфакции». В тот день Ведьма сидела за столом на кухне, а мама мешала что-то в кастрюле на плите. Когда я спустилась по лестнице, Ведьма выскочила в коридор, ткнула мне в грудь длинным костлявым пальцем и зыркнула прищуренными глазками. Ее жесткие черные волосы вились на голове кольцами, как змеи.
– Ты что творишь, хулиганка? – Ноздри ее яростно трепетали, как у быка.
Я молча обогнула основание лестницы и нырнула за черную занавеску. В Зеркальную страну я спускалась с тяжелым сердцем: окрик Ведьмы казался мне очень дурным предзнаменованием.