Зеркальные очки

— Если бы я думал, что они — простые пацаны, я бы не сдрейфил, — продолжает Низверх. — Но они — не такие. Мы их пытались запсихачить, почти сработало. Они из такого сделаны, оно как бы целое, порвет тебя на куски, но как только по нему психачишь — разлетается на части, как пчелиный рой. Да и немного нас было, чтобы сопротивляться. Не готовы были. Я сам выжил только потому, что Хитрюгаджек меня вырубил и закинул под машину. Когда пришел в себя, все уже закончилось. Пошел по стриту, думал — может, банда какая слоняется. Никого. Наверное, по хатам попрятались. Стремно проверять. Они ж меня прибьют на счет «раз».

— Одно дело с бандой за спиной, другое — в одиночку, — подпевает ему Шрам. — Сколько ты хат знаешь?

— Шесть, наверное. Слышал еще что-то невнятное про Чайнапошек. Знаю, где найти Застежек, Центровых, Герлов, Солдафонов и Саночников. Через туннели подземки можно быстро добраться к Чиксоидам.

— А у нас что имеется? — Шрам поворачивается ко мне.

Я достаю измятый список, передаю его Нефу, тот читает.

— Чайнапошки, Саночники, Барабанщики, А-В-марии, Дикие телки, Чинарики, Денни. Если кто из них еще жив, еще узнаем.

— Точняк, — подтверждает Шрам.

— Надо бы новеньким кликуху придумать, — толкает меня в бок Неф.

Он знает, я люблю давать названия вещам. Улыбаюсь, забираю бумажку, достаю карандаш и записываю: ЧЕТЫРЕСТА ПОГАНЦЕВ.

— Потому как взяли Четырехсотую, — доходит до Нефа.

Я киваю, но причина не только в этом. Где-то я читал, как поганцы разнесли мир вдребезги, запытали бабулек. Чего-то подобного можно ожидать и от наших.

Дальше по улице сквозь дым видно, как восходит сильно обкопанная луна, окрашивая все вокруг в цвета ржавчины.

— Мы их уделаем, — толкает Тех.

От облика луны становится грустно и страшно одновременно: я еще помню те времена, когда она была круглой и совершенной, как драгоценный камень на бархате витрины, как яркостью затмевала огни улиц даже после того, как в дыму поблекла ее красота. Даже тогда, коричневой, она смотрелась лучше сегодняшнего кроваво-красного огрызка. Похоже, ее использовали в качестве мишени. А может, эти самые Поганцы кидались мостами по базе Инглиш.

— Нашего квартала больше нет, — подводит итог Низверх. — Я достану этих Поганцев. Или они, или — я.

— Мы с тобой, — заверяет Шрам. — Действовать нужно быстро. Разбиваемся на пары, Братаны. Нужно пройтись по хатам. Неф, Хрип — пойдете со мной и Низверхом. Посмотрим, вставят ли Чиксоидам доводы разума.

Шрам указывает другим Братанам места поисков и встречи.

Мы прощаемся, находим ближайший спуск в подземку, бредем по станциям мимо трупов, дожидающихся последнего поезда, гоняем крыс, ставших жирнее и опаснее, чем когда-либо, но они боятся наших фонарей.

— То клятое перо все еще с собой носишь? — интересуется Шрам.

— Ты про эту малютку? — Низверх встряхивает здоровый рукой, и скальпель ложится ему в ладонь.

— Может понадобиться, — цедит Шрам, он холодно смотрит на нож, сжимает губы.

— Понял, братан. — Низверх прячет перо.

Я думаю, все пока идет правильно. Мы минуем еще несколько станций, потом поднимаемся, выходим на поверхность. Так получается быстрее, чем поверху, мы подошли к окраине Клевого Города.

— Сюда, — Низверх указывает в сторону разрушенных ульев.

Стены в облупившейся краске исписаны загадочными сообщениями, возможно — тайными знаками Чиксоидов.

— Подождите, — просит Неф, — я проголодался.

В квартале отсюда — винный магазин. Приподнять и взломать дверь — не сложнее, чем руку сломать. Мы скользим лучами фонарей по рядам бутылок, внутри и снаружи на улице — все тихо. Под кроссовками крошится разбитое стекло. Пахнет бухлом так, что мне шибает в голову. Под кассой уцелели чипсы и шоколадки, пихаем их в рот и уходим.

— Так где хата Чиксоидов? — спрашивает Неф, приканчивая батончик «Пятая авеню».

И тут подсознание шепчет нам о смерти: другая банда предупреждает: мы окружены.

— Пригнулись! — командует Низверх.

— Нет, — возражает Шрам, — прятки кончились.

Я сам никогда не бился с Чиксоидами и понимаю, почему Шрам держал нас от них подальше. Они под завязку затарены пушками и резаками, нунчаками и моргенштернами. Даже без того смотреть страшно: глаза пылают огнем, на головах — яркие хохолки, лица — в радужных пятнах татуировок. Одеты по большей части в черное, на ногах — ролики. Их чувства скрыты от нас под покрывалом угроз.

— Выходите, если думаете остаться в живых, — звучит низкий голос.

Мы поднимаемся, стараясь держаться поближе друг к другу. Девчонки сжимают кольцо. Неф пытается было посветить фонарем, но одна из Чиксоидов — с голубыми треугольниками на щеках и светло-рыжим хохолком — тут же выбивает его из руки. Падая в сумасшедшем вираже фонарь освещает окружающую тьму. На пальцах Нефа не осталось даже царапины. Я луч не поднимаю.

Тут подкатывает крупная Чиксоида. Напоминает распознайку, вся такая: увешена аккумуляторами, по рукам вверх, в мелкие африканские кудряшки, которые она украсила колокольчиками и стекляшками, бегут провода. На голове укреплена лазерная пушка, а в каждой руке — по резаку.

Обыскивает меня и Нефа, потом поворачивается к двум другим.