Зеркальные тени

Затем я обнимаю её, целую в висок, поглаживая чуть влажные волосы у висков, сажу её к себе на колени, мы обнимаемся, поглаживая друг друга по волосам, плечам и спине. Потом я с неохотой пересаживаю её, встаю и завариваю нам ещё кофе, готовлю нормальный завтрак — только сейчас додумался, что одними круассанами сыт не будешь — делаю омлет с помидорами и крабовыми палочками, жарю бекон — какой-то уж чересчур английский завтрак, но ладно, я предпочитаю всё европейское.

Её одежда, которую я уже утром догадался собрать и повесить и шкаф, не слишком уж мятая, к тому же, она заявляет, что собирается идти на работу не в платье — ибо там полно извращенцев, которые ухитряться заглянуть ей под юбку — несмотря на её длину, и предпочитает надеть какой-то из своих любимых мужских костюмов.

Я на миг офигеваю, затем с решительным видом заставляю её примерить один из своих новых костюмов. В конце концов, мне самому выгодно, чтобы к моей девушке не приставали.

— Ты представляешь, как я буду смотреться в белом?! — ухмыляется Элли, переодеваясь и застывая перед зеркалом. — Хотя твой костюм мне идёт.

— Белое также идёт всем, — целую её в щёку и приглаживаю волосы. — И ты не исключение.

Перед расставанием она некоторое время стоит на одном месте, опустив взгляд в пол, и снова краснеет.

Затем резко вскидывает глаза на меня.

— Я могу приходить ещё? — её умоляющие, полные надежды глаза и чуть дрожащие губы выдают волнение и желание.

Я выдыхаю с облегчением.

— Конечно, — я подхожу и поправляю серебристо-фиолетовый галстук, тоже подаренный мною вместе с серебряным зажимом — то-то её коллеги удивятся, когда она появится на рабочем месте не в образе плохо одетого разгильдяя, а в виде хорошо одетого красавчика. Всё же мой костюм не такой уж мешковатый.

Да, я снова ревную… ничего не могу с этим поделать.

— Скажи, Маюри, это для тебя… секс на одну ночь? — она снова краснеет, особенно когда выговаривает слово «секс». — Или… нечто большее.

— А для тебя? — отвечаю вопросом на вопрос, обнимая её и заглядывая в глаза. Моя чёлка откинута, подобное я позволяю себе только с самыми близкими для меня людьми.

— Ты же понимаешь, что… Ты же стал для меня первым, — она запинается, но не отводит взгляда, хотя по её виду ясно, что бедняжка готова провалиться сквозь землю от стыда. — Для меня это… очень важно. Наверное, из-за того, что я согласилась так быстро, ты думаешь, что я… легкомысленная.

— Нет, — кладу палец на нежные губы, затем убираю и ласково целую. Она прижимается ко мне, почти до боли сжимает в объятиях. — Я так не думаю, — прерывая поцелуй, говорю я. — Ты возможно и безалаберная, только не в этом смысле. Для меня это тоже очень важно, — проникновенно смотрю ей в глаза. Пусть увидит мою слабость, я этого не боюсь. С ней почему-то не страшно, даже если потом откровение причинит мне сильнейшую боль. Самообнажение, граничащее с мазохизмом. Пусть так. — Я схожу от тебя с ума, — шепчу я, отстраняясь и глядя в её потемневшие глаза. — Я хочу, чтобы ты всегда мне звонила, и никогда не стеснялась связаться со мной!

Неохотно отстраняюсь, нахожу одну из визиток и самолично вкладываю ей в карман брюк. — Я тебе уже давал свои данные, но это на всякий случай. Память ведь иногда подводит. Если не удастся позвонить, но ты будешь проходить мимо… моего дома… заходи, ты всегда желанная гостья.

Элли улыбается, фиолетовые глаза светлеют. Она так и телепортируется с блаженной улыбкой на губах.

Возвращаюсь на кухню, которая кажется мне пустой, как гробница, после того, как ОНА ушла, и отпиваю глоток кофе — он кажется неимоверно горьким. Кажется, я забыл добавить сахар.

Фигурально выражаясь, эта хрупкая девушка теперь стала сладостью моей жизни, придавая ей оттенок вкуса… и смысла.

Весь день пришлось посвятить работе в своей клинике, плюс ещё одна пластическая операция очень известной оперной дивы, которая требовала величайшей концентрации внимания, когда думать хотелось совершенно о другом.

Вот ведь не вовремя!

Но я, как всегда, отлично со всем справился, хотя у полной певицы были серьёзные проблемы с сердцем, и я, если честно, боялся применять общий наркоз, пришлось, скрепя сердце, использовать свою магическую силу, чтобы слишком состоятельная пациентка не загнулась прямо на моём «рабочем» месте.

Я даже не стал ставить на ней проклятье, и так у неё собственная энергия и так на нулях. А если бы она умерла слишком быстро после операции, это опять же создало ненужную анти-рекламу клинике, где я работаю, и мне лично, как оперировавшему её специалисту.

Устал я ужасно, даже не было сил думать о чём-то положительном, хотелось упасть на кровать и отрубиться, чтобы восстановить жизненные силы, свалиться на кровать и раствориться в ночи.

Я уже принял душ и собирался лечь в кровать, когда раздался звонок мобильного. С тайной надеждой, что звонит Элли, я взял трубку, но, поглядев на номер, сразу определил, что это Агояши.