Зеркальный лабиринт

… В таких случаях, если человек ничего не знает, то рано или поздно начинает говорить всё подряд, сочинять любую околесицу, лишь бы прекратить допрос хоть на короткое время. Потерять сознание эта штука не даёт, потому что каким-то образом, воздействуя на мозг, отодвигает болевой порог. Это может длиться до бесконечности. Хуже то, что нельзя проговориться, нельзя говорить вообще ничего. Если бы я не знал ответов на их вопросы, я бы начал сочинять их. Но стоит только начать — уже не остановишься, пока не скажешь абсолютно всё. Поэтому приходится твердить одно и то же «ничего не знаю» и без вариантов. Те, кто допрашивает, не дураки. Они понимают, что ты всё знаешь, потому что ты сопротивляешься. «Ничего не знаю» для них — как красная тряпка для быка. Рано или поздно перестаешь понимать, что происходит. Это самое «ничего не знаю» надо вдолбить себе в подсознание, чтобы повторять и повторять без конца, пока ещё в силах хоть что-то произнести. Потом уже будет всё равно… Тогда тебе дают отдохнуть, оклематься. И когда ты снова в состоянии соображать, тащат обратно к той машинке. Наступает «момент истины». После того, что уже было, от одного вида этого агрегата хочется растечься в лужу и улизнуть в ближайшую щель, куда бы она ни вела. В общем, большинство сдаются именно на этом. Один вид этой штуки превращает человека в тесто. Становится всё равно, что там можно говорить, что нельзя. Пусть хоть вселенная взорвётся, стремишься к одному: чтобы всё не началось снова. Это очень постой секрет. Ты можешь наделать под себя со страху, можешь кричать, драться — всё, что угодно. Но не начать говорить. Потому, что если ты не начнешь говорить, им придется осуществить свою угрозу. А человеческая психика — очень мобильная вещь. Когда она перегружена — никакие средства уже не действуют. Во второй раз ты всё равно очень быстро потеряешь сознание. Правда, можно больше уже не очнуться или очнуться уже не самим собой. Но если им пришлось сделать это дважды — они почти наверняка проиграли.

— Как ты выбрался?