Зеркальный лабиринт

— Так разные вы. И ведёте себя по-разному. Некоторые по-нашему не разумели ни слова. Некоторые кожей были серы али сини. Если бы здесь какая деревня была, то всех бы на вилы мужики поднимали. А местный люд, что самоедью зовётся, так и вообще могли съесть. Про них подобное поговаривают, хотя не особо-то таким слухам вера есть. Да, многие из пришедших явно не божьи люди. Но послушницы и трудники всех к нам приводят. А мы присматриваем, чтобы ничего сатанинского не привнесли в нашу жизнь. Потом обратно отправляем.

— А меня обратно? Когда?

— Да хоть сегодня. Евстафья проводит, молитву сотворит на месте, пройдёшь лабиринт и уйдёшь. Только я не знаю, куда. Не ведомо никому. Да и Владыка не велит даже близко к холму подходить. Особенно монашкам. Так что к сейдам сам пойдёшь, Евстафья за версту обратно возвернётся.

— А что это за лабиринт такой? — снова не удержался я от вопроса

Настоятельница замолчала, поджав губы суровой чертой. Взгляд стал тяжёлым, давящим. Но деваться мне было некуда, я сидел и ждал, затаив дыхание. Может быть от этого ответа мне будет, наконец, ясно, почему я попадаю в прошлое. Ходики продолжали отсчитывать минуты. Прошло довольно продолжительное время, прежде чем настоятельница медленно произнесла.

— Тебе скажу. Проверяла я тебя, чист ты перед Богом в помыслах. Правда многого я и сама не знаю. Владыка обмолвился один раз, что существует промысел такой, людей меж мирами перемещать. У входа мы на страже стоим издревле. Были времена, когда Владыка, ещё прежний, отправлял схимников проведать иные миры. А вот вернулись они али нет, то знание мне не подвластно.

Стук ходиков казался очень громким в те моменты, когда настоятельница замолкала. Но я сидел и молчал. В душе теплилась надежда, что отсюда я попаду к себе домой. Остался один вопрос, который я всё-таки задал настоятельнице.

— Скажите, уважаемая, а почему такое произошло именно со мной? Я же ничем не отличаюсь от остальных людей.

— Ищи ответ в душе своей. — строго сказала настоятельница, резко поднялась и не попрощавшись, вышла из кельи. А я остался сидеть, вслушиваясь в доносившийся с улицы лай собаки да мерный перестук ходиков.