Зеркальный лабиринт мести

— Значит, письмо было? — взвизгнула секретарша. — Ой, как интересно! А что там написано? Неужели Белла в самом деле разбушевалась? Грозилась Олега Петровича убить?

Егор внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Об этом позже. Держите язык за зубами и не трепитесь о том, что у вашего шефа неприятности, иначе они будут и у вас. Ценю, что сказали мне правду, однако ведь это часть правды, ведь так?

Девица распахнула рот, а потом быстро его закрыла и, снова шмыгнув носом, пробубнила:

— Не понимаю, о чем это вы. Я и так с вами заболталась, пора работать, а то Нинель Львовна мне выволочку устроит…

— Он устроит вам выволочку, если узнает, что вы в рабочее время бегали в кафе на встречу с подругой, — возразил металлическим голосом Егор.

Алина встрепенулась и устремила на него взор, полный гнева и отчаяния.

— А я-то считала вас порядочным мужчиной! Доверила вам тайну, а вы тут же ею стали меня шантажировать! Тогда уж точно ничего не скажу!

Она надулась, а Егор произнес:

— Вы не так меня поняли. Я хотел сказать, что Нинель Львовна не ценит ваши деловые качества. И это очень и очень жаль.

— И не пытайтесь! — отрезала девица, шелестя бумагами. Она повернулась к нему спиной и всем своим видом выказывала нежелание продолжать беседу. — Мне ничего больше не известно!

— Жаль, — вздохнул Егор Шубин, — придется в таком случае спросить обо всем у Петра Олеговича. Он, конечно, как и вы, будет отпираться. Но ни секунды при этом не сомневаясь, что это вы мне все выложили. Думаю, тогда взбучка от Нинель Львовны покажется вам самой крошечной проблемой…

Он развернулся, чтобы выйти в коридор, но до него донесся отчаянный шепот Алины:

— Откуда вы знаете?

Егор развернулся и заметил, как переменилось лицо девицы — она была на грани истерики.

Что ж, расколоть ее было проще простого. Не требовалось быть Шерлоком Холмсом, чтобы заметить: когда Петя Ирдышин ее увидел, он тотчас под фальшивым предлогом ретировался, явно не желая беседовать с Алиной. Она же, в свою очередь, тоже перепугалась. Их связывает какая-то общая тайна. И Шубин непременно хотел узнать, какая.

— Слухами земля полнится, — выдал Егор очередную стандартную фразу. — Ну так как, Алина Максимовна, вы намерены говорить или мне придется поставить в известность Олега Петровича?

Алина явно боролась с обуревавшими ее противоречивыми чувствами. Наконец она произнесла:

— А вы никому не скажете? Ведь я не хочу, чтобы у него были неприятности!

Егор молчал, что только усиливало эффект. Алина судорожно сглотнула и сказала:

— Когда я вчера вернулась после несостоявшейся встречи с Наточкой, то заметила, что дверь в кабинет Олега Петровича приоткрыта. Я подошла, чтобы закрыть ее, и увидела, что…

Она запнулась и после секундной паузы продолжила:

— Увидела, что Петр Олегович роется в свежей почте, которую Нинель Львовна принесла шефу. Петр Олегович просматривал письма, и создавалось впечатление, что он ищет какое-то определенное… Я хотела выйти, но он, видимо, почувствовал мое присутствие, поднял глаза и заметил, что я за ним наблюдаю. И я видела, как он вытащил из стопки большой такой конверт. И сунул себе под пиджак. Он переменился в лице, хлопнул рукой по письмам и сказал, что не нашел того, которое требовалось отыскать для отца. Но было ясно, что он врет! А потом… Потом он завел со мной такую милую беседу о том, какая я хорошая и умная. И пригласил в ресторан. И просил ничего не говорить о том, что я видела, ни отцу, ни Нинель, потому что тогда они поймут, что он проворонил одну важную сделку, и у него будут неприятности. Ну, я обещала, что не скажу.

Егор несколько мгновений рассматривал девицу. Вроде бы не врет. Хотя кто знает? Во всяком случае, занятно, что Петя Ирдышин так неуклюже пытался его обмануть. Значит, сынок что-то искал в корреспонденции папы — уж не анонимное ли письмо? Во всяком случае, именно такой вопрос задал бы любой работник «Закона и порядка» — и Егор не был исключением.

Или что-то иное?

А вот это было интересно, очень даже интересно. Причем с учетом того, что сынок что-то нашел и что-то унес с собой. Что-то, предназначавшееся для отца-хирурга.

Только вот что?

— Я потом, когда Петр Олегович ушел, привела письма в порядок, потому что они лежали кое-как, а шеф такое не любит.

Гм, как же, подумал Егор, наверняка пыталась узнать, что же такое отпрыск украл у родителя. Но это известно, похоже, только самому Пете…

— И если уж на то пошло… Никаких анонимных писем с черными буквами на столе у шефа на тот момент не лежало! А это было… Это было уже около одиннадцати! Значит, его принесли позже! А я больше в кабинет к шефу не заходила. Зато Нинель Львовна прошмыгнула около половины двенадцатого!

Она торжествующе уставилась на Егора. Тот, кивнув, заметил:

— Ценное замечание, крайне ценное. Благодарю вас, Алина.