ЗЕРКАЛО БРАХМЫ

Посетив храм, я пошел дальше по дороге, выше в горы, думая о том, где мне остановиться. Я был голоден и замерз до костей. Вскоре я увидел маленький каменный дом. Дымок из трубы и запах пищи привели меня ближе. Пожилая женщина-брахман открыла на мой стук и усадила меня на соломенный коврик внутри. Через пять минут я ел горячую пищу, приготовленную по южноиндийски, досы (оладьи) и кокосовое чатни.

Между кускамы я пытался рассказать ей что я только что пришел и мне нужно место для ночлега, но она просто клала ещё одну досу на мою тарелку и говорила, "Ешь. Это все, что тебе сейчас нужно. Не надо рассказывать мне о твоей медитации и духовных поисках и всем этом. Все самое важное для тебя находится в твоей тарелке. Не дай ему остыть".

Накормив меня, она поела. Потом она вымыла все, подбросила угля в печку для обогрева дома и укрыла меня лоскутным одеялом. Под конец она села и сказала: "Ну, теперь рассказывай, что ты делаешь здесь, наверху".

"Ну, прямо сейчас я ищу место, где переночевать. А вообще я ищу гуру, который научил бы меня садхане".

"Откуда ты?"

"Из Тамилнаду" ― ответил я ей.

Мы говорили на Хинди, но когда она услышала это, то засмеялась и перешла на тамильский ― очевидно, ее родной язык. "Ада пави! Ты глупый парень! Весь этот путь, который ты прошел, просто напрасная потеря времени. Что за дурак сказал тебе, что здесь есть гуру?"

"Но, матушка, а Вы почему здесь?"

"Не для садханы, это точно. Я пришла сюда двадцать шесть лет назад, чтобы уехать от моей семьи в Мадрасе. Я продола мою собственность, приехала сюда с деньгами и купила этот дом за бесценок. Остальные деньги в банке, и на них я буду жить до самого конца моих дней".

"Я рассказала тебе правду про себя, это гораздо больше, чем ты услышишь от местных садху. Они также пришли по другим причинам, не для садханы. Выше, на дороге есть голый баба, который приехал с группой туристов из Гуджарата. Его ограбил садху, и он потерял все, даже свою одежду. Его пожалели военные и сделали к нему электропроводку от своего поста. А ещё они дают ему кешью. И он голый сидит в домике. Люди думают: "Такой йог, голый в Гималаях". Они не видят, что за ним электрообогреватель, а рядом с ним полная жестянка кешью".

"Но, матушка, здесь Шанкарачарья из Джьоти Матха. Ты не можешь говорить, что он здесь не для садханы".

"Прекрасно", сказала она, "но если бы они сделали Шанкарачарьей меня, я могла бы делать садхану так же успешно, как он. Ты просто сиди на сиденье и автоматически ты ― гуру нескольких тысяч людей. И они приходят и падают к твоим стопам. Я тоже могу сидеть на сиденье и благословлять людей. Почему бы и нет? Шанкарачарья говорит, что все едино, значит я ― то же самое, что и он. Но я слишком занята хозяйством".

"Ма, я хочу научиться каким-либо специальным тапам и получить высшее знание о Боге. Я хочу научиться у садху, настоящих садху, которые знают, как жить садханой".

"Посмотри, мальчик, ты дрожишь", сказала она. "Тебе холодно под двумя одеялами. Какие тапы ты собираешься совершать? Те садху, которых можно найти здесь, живут только на горячих источниках, а не садханой. Если бы не была тепла, ты думаешь, они бы остались? Сейчас уже стало так холодно, что без теплой одежды ты не сможешь выжить дольше одного часа на улице. Мне шестьдесят лет, и я живу здесь по крайней мере половину своей жизни. И я не видела никого, подобного тому, о ком ты мечтаешь".

Не видя больше причин оставаться, на следующий день я подсел в военную машину, идущую обратно в Деопрайаг. Я давал лекции в школе Д-ра Кхотвала, и у меня появились последователи среди молодежи. Хотя я грелся в лучах их одобрения, я чувствовал себя самозванцем. В феврале 1975 меня пригласили читать лекцию в школе для девочек в Руркии. Я использовал эту возможность уехать в Гималаи.

Из Руркии я отправился в Курукшетру, помня о том, что Мунишананда сказал мне, что я найду там то, что ищу. Но в то время я потерял все надежды. Мои высокие духовные амбиции выродились в цинизм служения себе.

В городе я встретил профессора лет тридцати, который преподавал в Университете Курукшетры. Он был из Кералы и сразу потеплел ко мне, когда я перешел на Малайалам. Я рассказал ему про мою жизнь и мои путешествия в ученом и философском стиле. На него все это произвело впечатление, до этого он никогда не встречал настолько обаятельного садху, и он настойчиво пригласил меня дать лекцию о йоге на следующий день в классе, где он читал в университете. Я фыркнул, "Йога? Йога означает спать ― осознать Бога при помощи сна, и Бог также спит". Это только подогрело его интерес: "Тогда научи нас этому!"

"Если Вы этого и правда хотите, Профессорджи, то Вы это получите". В классе было около тридцати студентов. "Я слышал, вы интересуетесь йогой", начал я. "Я не буду объяснять теорию. Я просто попрошу вас поучаствовать в демонстрации и самим испытать, что такое йога". Я сказал всем лечь на пол. Профессор и студенты отодвинули стулья к задней стороне комнаты, освободив место, где они послушно улеглись на спины.