Зеркало для двоих

— Массаж, говорю, сделай, пожалуйста. — Он, не оборачиваясь, нащупал сзади себя на диване Юлькину напряженную кисть, которую она не успела вовремя убрать, и положил к себе на позвоночник. Юля попыталась отдернуть руку, но Андрей только крепче сжал узенькое запястье и вдавил ее сопротивляющуюся, растопыренную ладонь в податливую плоть совсем рядом со шрамом. Кожа у него была теплая и какая-то неприятно плотная, сизый шрам под пальцами выделялся скользким бугорком.

— Не надо, прошу тебя, не надо! — Юлька с силой дернулась и высвободила руку, успев почувствовать, как противно щелкнуло плечо. Андрей с проворностью, которой трудно было от него ожидать, развернулся и подсел еще ближе, вперив в нее пугающий взгляд неподвижных глаз.

— Чего ты боишься, девочка? Я умею быть ласковым. — Он облапил ее и привлек к себе, продолжая все так же пристально вглядываться в ее изумленно-испуганное лицо. «Смотрит, как удав на кролика, — промелькнуло в голове у Юльки. — Я — кролик! Я безумный, трясущийся кролик с глупыми, развешенными ушами!» Следующим ее ощущением стало липкое, жирное прикосновение его вздрагивающих, как студень, губ. Его обволакивающий рот, казалось, втянул в себя и ее подбородок, и щеки. В нос ударил тяжелый, резкий запах мужского пота. Юля, задыхаясь, начала судорожно колотить кулаками по мясистым плечам Андрея, по его широкой спине и бычьей шее, но жадные губы продолжали скользить по ее лицу, оставляя после себя характерный скользкий след… Дальше все получилось само собой. Она услышала словно донесшийся издалека звонкий шлепок пощечины и мгновенно отпрянула, чувствуя, как горит и наливается вибрирующей тяжестью ладонь правой руки. Андрей вполголоса выругался, провел пальцами по щеке и поднес их к глазам, словно ожидая увидеть следы крови. Юлька сидела ни жива ни мертва. Она ждала чего угодно: хлесткого, безжалостного удара, откровенного мата или, может быть, чего и похуже. Но он только покачал головой и задумчиво произнес:

— Ну что ж, может быть, ты и в самом деле такая, какой прикидываешься…

Потом встал, аккуратно заправил рубаху в штаны, вышел в прихожую и, накинув на плечи кожаную куртку, исчез, хлопнув дверью. Юлька еще некоторое время постояла в коридоре, прислушиваясь к звуку работающего лифта. Андрей ушел, словно его и не было… Вот только эти дурацкие остатки неудавшегося пиршества на столе… Она прошла на кухню, достала из-под раковины мусорное ведро и уже вместе с ним вернулась в комнату. В помойку один за другим полетели и недоеденные бутерброды с икрой, и ломтики ветчины, и даже восхитительные сочные яблоки. Когда стол полностью освободился, Юля решительным взглядом обвела комнату. Вроде бы все… Теперь ничто не будет напоминать о сомнительном вечере в компании бывшего рэкетира, ничто не заставит снова вспомнить эту лоснящуюся барсучью спину и жирный, слизистый след на губах. Взяв в одну руку мусорное ведро, а в другую — недопитую бутылку из-под «Чин-чина», она снова отправилась на кухню. Можно было, конечно, сразу вынести все это «добро» в мусоропровод, но очень уж не хотелось после всего произошедшего выходить в пустой, полутемный коридор. «Ничего, постоит до утра! — подумала Юлька, засовывая бутылку под раковину. Она выпрямилась, включила холодную воду и обильно смочила все еще саднящие губы. — Слава Богу, что все кончилось относительно благополучно. Случись что — никакие соседи бы помочь не успели. Это будет впредь мне, дуре, наукой!» Она пыталась говорить сама с собой шутливо-поучительным тоном, но колени от этого дрожать не переставали и из сердца не уходило гадкое ощущение неимоверной униженности.