Зеркало для наблюдателей

— В чем дело, Бен? Вы заболели? — Все еще не испугавшаяся, все еще прячущаяся за своим мнимым щитом любви и безопасности — дом в порядке, Анжело в своей комнате, — она вполне могла жалеть меня и желать мне помочь. — Что случилось, Бен? Вы выглядите ужасно.

Я пробормотал:

— Ничего серьезного, но…

Я мог бы успеть подготовить ее к случившемуся. Мне просто не повезло. Не знаю… Заикаясь, я мучительно подыскивал слова и фразы, которые должны были бы стать предупреждением и не нанести душевных ран, — неисправная тяга к человечности… Пока я кряхтел и заикался, явился Данн — без звонка, держа за руку Анжело. Да, они постарались привести его в порядок, но как скроешь разбитую губу и резанную рану над глазом?.. Они вымыли его лицо, но как отмоешь выражение стыда, лед отчуждения и следы душевной муки?..

Правая рука Розы коснулась дрожащих губ, стиснула запястье левой руки. Роза пошатнулась и повалилась на бок. Я оказался недостаточно расторопным, не успел ее подхватить и Данн.

Все было кончено в течение нескольких мгновений. Ее лицо уже синело, а она все еще старалась понять, где был Анжело, или сказать ему что-нибудь… Что все нормально, что он ни в чем не виноват…

— Можно, я схожу за отцом Райаном?

Услышав этот шепот, Данн вспомнил об Анжело и повернулся к нему:

— Боже!.. Она умерла, малыш. Она умерла!..

Да, я понимаю, я знаю. Это сделал я. Можно, я схожу за отцом Райаном?

— Конечно.

Больше он не вернулся, Дрозма. Священник пришел быстро, но Анжело с ним не было. Отец Райан сказал, что Анжело убежал.

В течение всей следующей недели полиция Латимера и штата делала все возможное, все, что может изобрести человеческий разум. Искали они и Фермана. Пустопорожние слухи плавали по городу, как легкая дымка, которая еще долго висит в воздухе после того, как лес уже сгорел. И кажется мне с той поры, что он сбежал в ночь, и ночь поглотила его, и сам я пойду в ночь и поищу его там…

Несколько слов о Шэрон. Я видел ее в последний раз у Амагои. Она знала, что ее волшебство погибло, так же хорошо, как и я, и потому было совершенно естественно, что мы заговорили как взрослые. Разумеется, Анжело будет найден, сказал я, или — что кажется более вероятным — вернется сам, когда сможет. Я ухожу искать его, сказал я. То, что она не может присоединиться ко мне, было очевидностью, и эта очевидность взывала в ней тихий протест, но она смирилась. Еще никогда я не был так опасно близко к разоблачению, как в этот раз, когда она сказала:

— Вы понимаете все, Бен. Вы найдете его.

Итак, я понимаю все! Она — женщина, Дрозма. И даже ее испорченные словечки не были забавны, они вообще не были забавны. Я заставил ее пообещать мне, что она будет делать то, о чем она и так догадывалась. Она не догадывалась — она знала. И пообещала мне остаться, остаться со своей музыкой, расти, «быть хорошей девочкой»… И мы наконец обнаружили, что можем немного посмеяться, понимая однако, что означает этот смех.

Если я сейчас закончу, у меня еще будет до рассвета время, чтобы сделать себе новое сносное лицо. А когда вы получите мой отчет, я свяжусь с вами через Коммуникатора в Торонто и узнаю ваше решение.

Но каким бы оно ни было, я не вернусь в Северный Город, даже если это будет означать отказ от нынешней миссии. Я не позволю Намиру и его сыну одержать победу. Мы немного меньше людей, Дрозма, и немного больше их.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В нашем варварском обществе влияние

характера проявляется в раннем детстве.

Ралф Уолдо Эмирсон «Политика»

1

8 МАРТА 30972 ГОДА, СРЕДА, НЬЮ-ЙОРК

Сегодня вечером, Дрозма, меня опять мучает старая болезнь — любовь к человеческой расе.

Я занимался поисками почти девять лет. Как вам известно из моих рапортов, поиски не увенчались успехом. Если Анжело жив, ему теперь двадцать один. Вы были очень добры, поддерживая меня деньгами и советами. Из-за русско-китайской войны, неудержимо вкатывающейся уже в третий мрачный год, и безумной нерешительности остального мира, вы, конечно же, не имеете возможности выделить мне в помощь дополнительный персонал, но я должен продолжать поиски. Позже я перешлю вам этот дневник вместо официального отчета. Несколько часов назад случилось нечто, отчитаться о чем было бы весьма приятно, но в остальном — ничего хорошего: сплошные рухнувшие планы, ложные следы и бесполезные поездки. Сегодня я прибыл в Нью-Йорк. Снял здесь квартиру. И все это из-за фотографии в газете, натолкнувшей меня на мысль о Билли Келле.