Зеркало для никого

– Тео. Моим одноклассником Тео, – сказала я, прикладывая массу усилий, чтобы голос звучал как можно спокойней. Но он дрогнул под конец, сорвавшись на писк. Я мельком глянула на свой Рейтинг, переваливший за 9.5. Мамин подскочил к уверенной восьмерке. Я поняла, что доверительный разговор между матерью и дочерью – то, что ей надо для следующего заказа в рекламе. В конце концов от меня требовалось лишь немного угомонить свою взбалмошность и побыть хорошей дочерью.

– Мама, он такоооой классный! – взвизгнула я, отпустив на свободу ту свою часть, которая годами сходила по Тео с ума. Я ни с кем кроме Амалии не делилась этим. Но Амалии рядом нет, Мист ушла, и я сомневаюсь, что Юлиане, с которой по странному стечению судьбы общалась все чаще последние несколько дней, есть дело до моей романтической жизни. А мама на то и мама, чтобы выслушать и поддержать. Мы расположились в библиотеке, где на крохотном столике под лампой лежала книга «Цветочки Франциска Ассийского». Я с ногами забралась в кресло Мист. Мама принесла чай с тонкими дольками лимона из нашего зимнего сада. Она села напротив и с упоением слушала о моей школьной любви. Зимнее солнце рано скрылось за облаками. За окном поднялся сильный ветер. Я поежилась в своем платье. Отопление и так работало на разрешенном максимуме.

– Зажжем камин, пока папа не пришел с работы, – с улыбкой предложила мама.

От чая или от моей честности, но щеки ее раскраснелись. Она выглядела счастливой и беззаботной. Предложение растопить камин было неимоверно щедрым с ее стороны. Камины считались неэкологичными. Их разрешалось разжигать только в Универсальное Рождество или по большим праздникам. Мама видимо решила, что появление у ее дочери парня – достаточный повод для того, чтобы спалить месячную норму поленьев. Я с ней не спорила, уж очень было холодно. А может мое тело истратило весь свой жар в объятьях Тео, оставшись пустым, уставшим и замерзающим.

Пока мама растапливала камин, я подняла книгу Мист и поставила ее на полку. У нас было много разных книг и журналов: сборники рецептов, сказки, журналы об интерьере и моде. Были книги с картинками и просто исписанные текстом. Книги, не переведенные на универсальный язык, которые я не могла прочесть. Книги со странными текстами, непонятными мне. Судя по аннотации – сказочные истории, но для взрослых и часто с несчастливым концом. Некоторые книги не полагалось долго рассматривать – негативно сказывалось на Рейтинге, некоторые стоило подолгу листать. Например, мамин и папин выпускной альбом.

Я вытащила его с полки, подошла к маме и уселась рядом с ней возле камина. Желтое пламя бросало отблески на фотокарточки. Конечно, при желании можно было бы скачать из Сети более четкие фотографии, но мне нравился ретростиль, в котором был выполнен альбом. Вот мама, до того, как начала встречаться с отцом. Она в окружении подруг. На фотографии они застыли смеющимися над какой-то шуткой. Тогда в моде был совсем другой стиль. На фотографии мамины волосы окрашены в зеленый цвет, у ее подруг выбриты до затылка, а пышные челки закрывают пол-лица, словно занавески на окнах. Я рассмеялась, глядя на этих стиляг.

– Посмотрим, как будет выглядеть твой выпускной альбом. Тоже будешь смеяться над модой, все время изменять цвет глаз и вживлять движущиеся татуировки, – сказала мама.

Кстати, она-то мне и предлагала набить бабочку, машущую крыльями, но в последний момент я отказалась. Мне тогда показалось, что в моем теле и так слишком много всего инородного: камеры в глазах, потовые железы, зубы, улучшенная кожа, анализатор состояния здоровья в левой руке и быстрый выход в Сеть в правой. Я, конечно, не чувствовала эти имплантаты, но еще одно нововведение показалось мне совершенно ненужным.

– А вот и папа! – воскликнула я, когда увидела отца на фотографии. Тот никогда не отличался бунтарским нравом. В подростковом возрасте он, в общем-то, даже чем-то походил на Тео. На нем не было модной в то время для парней косметики. Одевался он просто и волосы стриг так же коротко, как сейчас.

Огонь потрескивал в камине, а мама сидела рядом, и пахло от нее духами с пачули. Сколько себя помню, от нее всегда исходил такой аромат. Она увидела молодого отца и осторожно провела пальцем по фотографии, будто хотела прикоснуться к тому парню из ее воспоминаний.

– Твой папа всегда хотел стать адвокатом. Он следил за безупречностью своего имиджа и ни с кем не встречался. Целыми днями занимался учебой и спортом. Его друзьями были самые популярные ребята, а я… я была похожа не на тебя… нет. Скорее на твою подругу Амалию. Я играла в школьном театре, могла изменять голос по собственной воле. Мои подружки были такими же шумными, говорливыми и талантливыми семерками. Нам казалось, что мы сейчас скажем новое слово в искусстве, нас заметят Зрители или Горожане. Мы придумывали все новые и новые способы привлечения внимания. Ставили сценки, пели на улицах. Одна из моих подруг до сих пор выступает, рассказывая шутки. Я же привлекла внимание самого важного для меня человека и больше ничьего внимания мне не нужно.