Зеркало души (СИ)

Я тяжело вздохнула, и мне стало так тоскливо, что я зарылась лицом в подушку и захотела поплакать. Вспомнился мой мир, моя прежняя жизнь. Лежала и вздыхала, но слез не было. Потом как-то незаметно уснула и проснулась от тихого голоса Глаши. Она приглашала к обеду. Быстро переоделась и пришла в столовую. Там уже сидел генерал и как всегда приветствовал меня стоя. Стол был щедрым на разносолы: наваристый борщ со сметаной, булочки и ситный, тонко порезанное сало с огурчиками, шпроты с семгой и балыком. А также запотевший графинчик с водкой и передо мной стоял кувшин с холодным квасом. Я как-то похвалила его, и Глаша рассказал, что делала сама и по деревенскому рецепту. С тех пор к обеду он всегда прилагался. Мы сытно отобедали и разбрелись каждый в свою комнату. Генерал практически не разговаривал со мной, лишь за обедом мы перебросились парой фраз. Он спросил, что я буду делать завтра, и я рассказала, что собираюсь посетить институт и знакомую студентку, с которой мне предстоит тесно общаться по учебе. Он одобрил и пообещал прислать за мной машину. Я отказалась, сославшись на то, что необходимо самой осваивать маршрут.

— Ну что же, — пожал тот плечами, — наверное, ты права. Только поговори предварительно с Иванычем. Он растолкует, как добираться, чтобы не заблудиться.

Я хмыкнула:

— Ничего. Язык до Киева доведет.

— До Киева может быть, но вот в московских переулках будешь плутать поначалу. Со временем привыкнешь, кончено, но всё нужно делать постепенно. Так что не отвергай помощь старшины. Он отлично знает столицу.

Я пообещала, и начала помогать Глаше убирать со стола, как только генерал ушел к себе. После мытья посуды, мы все вместе перебирали ягоды и резали яблоки. За это время успели передать в лицах, все истории нашего пребывания на даче. Глаше особенно понравился наш пикник.

— А я вот иначе варю уху, — сказала она и поглядела на Иваныча с вызовом. — Если бы была с вами, то не позволила бы мужчинам даже прикасаться к рыбе.

На что тот отвечал, что рыба требует мужской руки, особенно, когда выловлена теми же мужами. Они немного поспорили, а я смеялась. Вот за таким занятием нас и застал генерал.

— Чем же таким занимаетесь? — улыбался он, стоя в дверях кухни. — Ваш смех слышен даже в моем кабинете.

— Да вот Глафира Ивановна пытается нас убедить, что уха её намного вкуснее будет, если Ей доверить готовить, а не самим рыбакам.

— Не сомневаюсь в Глашиных талантах! — Весело откликнулся генерал и присел ко мне рядом на табурет.

— Дай-ка и мне нож Иваныч, — протянул он руку. — Буду помогать Валюше резать яблоки.

Нож он получил и тут же с хрустом начал кромсать сочные плоды и кидать их в таз, в котором собирались варить варенье. Тут же стояли еще емкости под смородину и крыжовник.

— А знаете, как моя бабушка варила крыжовенное варенье? — Сказала я, слизывая яблочный сок с пальцев. — В каждую ягодку заталкивала кусочек грецкого ореха, потом заливала ягоду сиропом и настаивала сутки. Варила на сильном огне минут пять, не более и снимала. Вот и всё. Они остывали и становились прозрачными с орешком внутри. Так она говорила, варила варенье сама царица Елизавета, дочь Петра, большая любительница сластей, особенно домашнего производства.

— Надо же! — Повернулся ко мне улыбающийся генерал. — Кто бы мог подумать — царица и сама варит варенье!

— И что! — воскликнула я со смехом. — Подумаешь — царица! Вот вы генерал и не погнушались с нами яблоки резать!

— Сравнила! — улыбнулся он. — Я просто генерал, каких много. А она — царица!

— И что, что царица! Вот как женщина — поступала правильно. Варенье делать — это вам не уху варить. Тут рука нужна и пригляд особый. — Сказала наставительным тоном Глаша, и слегка покраснела под внимательным взглядом генерала. Она тут же стушевалась, поняв, что сдала нас с потрохами. Я опустила голову, Иваныч сделал вид, что ни в чем не повинен. Генерал покачал головой и принялся сам рассказывать про друга генерала и его рыбацкую страсть.