Зеркало души (СИ)

Встала полная женщина, в сером строгом костюме и начала свою речь. Она рассказала, как необходима советскому государству семья и как они обязаны крепко хранить свои чувства, чтобы «новая ячейка общества была примером для своих детей и внуков». Тут она слегка осеклась и покраснела, видимо вспомнив, что говорит эти заученные слова не молодым людям, а совсем даже наоборот. Она поперхнулась, прокашлялась, и продолжила, уже скомкав свою речь.

Я видела, как усмехался генерал, и сама еле сдержалась и не прыснула, только опустила голову, чтобы не заметили. Потом искоса взглянула на Глашу и Иваныча — как они отреагировали на её слова. Те сидели, выпрямившись, как аршин проглотили, и, по-моему, ничего не поняли. Тут ведущая засуетилась, положила перед молодыми толстую амбарную книгу и показала, где им расписаться. Потом там же расписались и мы. Я запуталась, а генерал показал мне пальцем, графу, где я поставила свою подпись. Забрав тетрадь, женщина уже с улыбкой, поздравила пару и пожелала счастливой жизни. Мы встали, поблагодарили и её, пожелали счастливого нового года и со смехом вышли за нашей уже семейной парой.

Когда подошли к своим, то были встречены оглушительными криками поздравлений, обнимашек и поцелуйчиков. Я все же всучила букет раскрасневшейся Глаше и с восторгом смотрела на счастливые их лица.

— Как же я за вас рада, мои хорошие! — думала я, глядя на них, на ребят и на улыбающегося генерала.

Уже дома, когда сели за стол и налили шампанское, я наконец, поняла, что теперь и именно здесь изменится их жизнь, а вместе с ними и моя. Я еще не знала, где они будут жить, как всё будет и что решил генерал. Может быть, поселит здесь обоих? А как они разместятся в такой маленькой комнатушке, похожей на мою, и как отреагируют вышестоящие власти на такое заселение? Или теперь Глаша покинет нас и поедет к Иванычу в его дом за десятки километров от нас? Тогда что будем делать и я и генерал? В общем, вопросы и вопросы!

Но меня отвлекли и попросили сказать тост. Я слегка опешила от такой просьбы, но потом вспомнила слова Омара Хайяма:

— Жертвуй ради любимой всего ты себя,

Жертвуй все, что дороже всего для тебя,

Не хитри никогда, одаряя любовью,

Жертвуй жизнью, будь мужествен, сердце губя!

— Это вам обоим мои поздравления! Ура!

— Ураааа! — закричали ребята и вслед за мной повскакали и побежали чокаться с новобрачными и поздравлять их. Потом все ели нашу готовку, а мы втроем с девчонками подносили к столу салаты и пироги, ставили в духовку мясо. Суета длилась недолго. Все основательно подкрепились и хвалили наши разносолы.

Собирался вечер за окнами, а мы танцевали, разговаривали, смеялись. Генерал несколько раз подходил к телефону, видимо слушал поздравления, выходил за нами на кухню и смотрел, как мы хозяйничаем. А когда Маша оставила нас вдвоем, то подошел и приобняв, сказав, что салаты были восхитительными.

— Особенно с крабами. — уточнил он, глядя мне в глаза.

Я слушала его, а сама видела, что не только салат понравился ему, а я, даже без салатов и мяса по-французски, которое приготовила по своему рецепту и которое «на ура» приняли все. Он весь был такой напряженный, будто хотел что-то сказать и даже попытался, но в этот самый ответственный момент в кухню влетела Ленка со словами, «вот вы где, а там вас ищут!»

Мы даже отпрянули друг от друга, и я слегка покраснела, но Ленка тут же вылетела, услышав от меня «мы уже идём».

Вечер продолжался. Я видела, как прилепились Маша и Славик друг к другу и не расставались, как танцевала Ленка с Петей и строила ему глазки, как смотрели друг на друга Глаша и Иваныч, держась за руки. Генерал вдруг встал и заглушил патефон. Все притихли, с удивлением гладя на него.

— Внимание! Сейчас, мои уважаемые гости, я хочу сделать подарок моим дорогим людям, которые столько лет были со мной и которые стали мне семьей. Они были рядом и в горе и в радости, помогали и поддерживали в разные периоды жизни и поэтому я считаю их своими родными, пусть не по крови, но по душе. А вот и подарок.

И он протянул ключи, и как я поняла…. от автомобиля! Я видела, как вытянулось лицо Иваныча, как ахнула Глаша.

— Нет-нет! — забормотал жених, протягивая ключи обратно генералу. — Я не могу принять! Это уж слишком дорого! Нет-нет!

— Это не стоит твоей преданности и твоего труда, дорогой мой друг и соратник. Прими и пользуйся вместе с Глашей. Вы это заслужили.

— Прям, как в наше время! — Тихонько вздохнула я, понимая взволнованность их обоих. — Тогда тоже были бы такие же возбужденность и смятение. Уж лучший подарок новобрачным и не преподнести. Так что генерал щедро одарил своих близких людей и тем стал мне еще дороже. Я просто любовалась им, его сдержанности, его ласке, с которой он смотрел на Глашу с Иванычем и не было в том взгляде ни капли притворства или самодовольства. Там были только любовь и радость.