Зеркало грядущего

Как он и предполагал, порезы на ногах оказались наиболее опасными. Не появись они в лесу в этот час, к утру раненый истек бы кровью. И так он провалялся здесь не меньше суток. Должно быть, сам Кром – или какому там богу он молится – прислал их на помощь этому парню. И, глядя на нанесенные ловкой, недрогнувшей рукой удары, рассекшие сухожилия под коленями до самой кости, киммериец смачно выругался, жалея, что не появился на месте еще раньше, чтобы застать негодяя, что сотворил такое.

Хвала Крому, он еще может спасти этого беднягу!

Прокалив в огне острую иглу из рыбной кости, подаренную ему врачевателем в Куше, Конан вдел в нее лошадиный волос, выдернутый из гривы его вороного коня. Осторожно раскрыв вновь принявшиеся кровоточить края раны на левой ноге, он отыскал оборванное сухожилие. Так – теперь сшиваем. Как лучшая придворная мастерица… Раненый застонал. Ловким нажатием на сонную артерию киммериец вновь отправил его в забытье – ни к чему, чтобы принялся дергаться и стонать сейчас. Ему и без того приходилось нелегко!

Закусив губу, варвар принялся сшивать края раны. Этому искусству он обучен был с детства. В Киммерии так делали всегда. Ранения зашивали конским волосом и обливали водой. Других способов суровые северяне не признавали.

Однако в остальной Хайбории подобный способ врачевания был в диковинку, – не удивительно, что остальные так пялились на него. Конан гаркнул на наблюдающих за ним в немом восторге наемников, чтобы перестали отвлекать его от работы, и те покорно уткнулись в свои миски.

– Вот и славно, – пробурчал он сам себе, перебинтовывая ногу раненого полосой холстины, что всегда хранилась на такой случай у него в походном мешке. – Теперь вторую…

Передохнув, он вновь принялся за работу.

Оставалось сделать совсем немного, когда вдруг предостерегающий возглас Жука отвлек его, нарушив сосредоточение. Конан обернулся, готовый обругать болвана, но ругательства застыли у него на языке.

Что-то странное творилось с огнем. Пламя, почти угасшее, ибо никто из наемников не решился подбросить в него поленьев, опасаясь потревожить командира, вдруг вспыхнуло ярко-алым, с прозеленью светом, точно вспучилось, и захлестало длинными языками во все стороны, как норовистая лошадь хвостом. А затем словно рой пчел закружился в нем, словно…

С громким воплем Конан отскочил прочь, – как раз вовремя, чтобы увернуться от огненного шара, вылетевшего внезапно из самого сердца ревущего пламени. Шар был величиной с голову ребенка, и, если приглядеться, внутри его мелькало нечто похожее на маленькую ящерку, но движения огненного существа были настолько стремительными, что разглядеть что-либо доподлинно было невозможно. Да и времени на это вскоре не осталось. Новые и новые огненные снаряды вылетали из костра. Их становилось все больше и, застыв на миг в воздухе, точно в ожидании команды, они разом ринулись на остолбеневших людей.

– Саламандры! – заорал Невус. – Огненные саламандры!

Не раздумывая, Конан выхватил меч, отмечая краем глаза, что уроки его, кажется, не прошли даром: почти в тот же миг клинки оказались в руке каждого из наемников… Вот только, как предстояло ему убедиться спустя несколько секунд, проку от них было немного.

Лезвие меча проходило сквозь саламандр, не причиняя им ни малейшего вреда; напротив, клинок вскоре накалился до такой степени, что его стало трудно держать. А дерзкие ало-зеленые шары тем временем перешли в атаку.

Методика нападения у них была крайне проста: все, чего они касались, вспыхивало ярким пламенем, если могло гореть; и хотя сами они тут же гибли, растеряв свою силу, ревущий огонь порождал им на смену новые полчища.

На поляне воцарился хаос. Крики обожженных людей смешивались с лошадиным ржанием; пахло паленым. Кто-то, истошно крича, пытался сбить с себя пламя. Кто-то спасался бегством… Сам Конан оставался пока невредим; ловко увернувшись несколько раз, он заставил нерасторопных саламандр врезаться в дерево, впустую Растратив свою энергию; однако он прекрасно понимал, что такая, в буквальном смысле, игра с огнем, не могла длиться вечно.

Киммериец, стиснув зубы, пытался принять решение. От огненных шаров, казалось, не существовало никакого спасения… еще немного, и они сгорят заживо в этом проклятом лесу! В этот миг одна из саламандр, совершив неожиданный вираж, ударила его в плечо, и Конан взвыл от пронизывающей боли. Точно раскаленным железом кто-то поставил на коже клеймо…

Однако боль обострила восприятие, заставила мозг работать собраннее и четче, включила глубинные инстинкты хищника, борющегося за выживание. И рука Конана сама потянулась к бурдюку.

Первый опыт оказался удачным! Он ловко выплеснул воду на налетевший огненный шар, и тот, яростно зашипев, мгновенно съежился и потух, испустив зеленоватый дымок. Отлично!