Зеркало и чаша

Она улыбнулась, морщины на ее лице заиграли, как солнечные лучи. Ее мягкий, глуховатый, ласковый голос обволакивал, и Зимобор вдруг почувствовал себя не молодым мужчиной, а мальчиком лет пяти-шести. И не жрица чужого святилища сидела рядом с ним, а его собственная прабабка, старая воеводша Велица, бабушка Велебора. Она и ее муж прожили по девяносто с чем-то лет, вот как любили их боги. Первым умер старый воевода Будогость, а через несколько месяцев и Велица.

Князь Велебор рассказывал о них, посмеиваясь: «Неладно они жили, последние лет двадцать все ссорились!» — имея в виду, что перед началом «ссор» его дед и бабка больше полувека жили в согласии. После смерти мужа Велица доживала отпущенный ей срок у князя Велебора, своего внука. Маленький Зимобор ее побаивался — уж очень она была стара и казалась живым остатком древних преданий. Эти предания она и рассказывала ему — о богах, о его собственных предках, но при этом еще кормила его кашей, лечила ушибы и ссадины, укладывала спать и сидела с ним, пока не заснет. За ним и без нее было кому приглядеть, но старуха, бывало, по полночи проводила возле лежанки правнука без сна, думала о чем-то своем, словно пряла нить из своего далекого прошлого в его такое же далекое будущее, куда ей самой уж не суждено было попасть...

Зимобор немного робел своей прабабки, но любил ее, и сейчас она вдруг так ясно вспомнилась ему, словно сам он внезапно провалился на двадцать лет в прошлое и снова был кудрявым румяным мальчиком с содранными коленками и надкушенным пирожком в руке. Перед ним сидела совсем другая женщина, и все же в ней была прабабка Велица, и еще много, много старых матерей его рода. В глазах старухи светились мудрость и опыт, знание вечных законов мироздания, которые не стареют даже за тысячелетия, на ее седых волосах заискрилась звездная пыль. В нее вошла Старуха, старшая из Вещих Вил, и теперь рядом с ним сидела бабушка самой Девы, ее сила и мудрость, умноженная на три.

— Вот дала она тебе венок, в знак своей помощи и своей власти над тобою, — продолжала Старуха. — Но ведь у всякой палки два конца, по любой дороге в обе стороны идти можно, и любая веревочка если одного к другому привязывает, то ведь и тот другой к первому привязан тоже. Не только она, и ты тоже за вашу веревочку можешь потянуть.

— Как — потянуть? — еле слышно спросил Зимобор.

— Есть у тебя ее венок. Венок — знак воли девичьей, красоты и права выбора. Кому она свой венок отдает — значит, любит. А парень если венок примет и надвое разорвет — значит, любовь принимает. Вспомни-ка, ты ведь с другой девицей так обручался?

— Да, — Зимобор вспомнил венок Дивины, который она дала ему, а он разорвал на исходе купальской ночи.

— Из-под власти венка и Дева выйти не может, потому что она-то и есть из всех дев первая. — Старуха улыбнулась. — У кого ее венок, того она любит. Кто ее венок порвет — тот и ее суженый. Ты венка, вижу, не порвал. Хочешь от нее уйти и любовь ее с себя снять — найди другого, кто возьмет ее венок и с ним ее любовь.

— Другого! — Зимобор опешил. — Да где же я такого найду! Да какой же дурак согласится...

Он запнулся. Не так давно он сам и был таким «дураком» (это еще как поглядеть), который добровольно взял венок вилы и еще себя не помнил от радости.

— Да ведь она не каждого примет, — тихо добавил он. — Где же я найду такого удальца, который и сам захочет вилу полюбить, и ее достоин будет?

— На всякого ловца зверь найдется, — Старуха кивнула, — а на всякого зверя — ловец. Тот, кто ей под пару будет, сам тебя найдет. Венок его позовет. А пока держи его при себе и помни: отдашь венок, воевать будешь уже своими силами, она тебе больше не помощница. Не боишься?

— Сам справлюсь! — Зимобор решительно засунул венок опять за пазуху. — Не маленький! Спасибо, мать! — Он встал и поклонился: — Наставила ты меня на ум и жизнь мою спасла, что бы я без тебя делал!

— Да благословят тебя Род и Макошь! — Старуха тоже встала. Звездные искры на ее волосах погасли, и у нее был немного растерянный вид, словно она задремала и не помнит, что в это время происходило. — Да! — окликнула она Зимобора, который уже сделал шаг к двери. — Игрельку не забудь!

***