Зеркало Иблиса

Рейхсфюрер распорядился ни в чем не отказывать Хирту, и Зиверс не собирался ставить палки в колеса уважаемому профессору. Но каждый день что-то новое! Подайте ему 150 скелетов заключенных или евреев… Допустим, из Освенцима. Но для этого еще требуется, чтобы главное управление имперской безопасности получило официальное распоряжение от рейхсфюрера. Собственно, это может сделать и Брандт, не обязательно Гиммлер. И еще, по непонятной причине, Зиверсу страшно не хотелось ставить подпись под этими документами. Руководитель «Анненербе» привык доверять своим инстинктам, но Хирт был уважаемым ученым… Вот только становится трудно дышать…

«Ладно, с этим успеется. Нужно отвлечься. Интересно, что там Шпеер со своими ливийскими делами».

Зиверс, не вставая из-за стола, потянулся, сделал несколько энергичных движений руками. В дверь осторожно постучали, и вошел адъютант, скромный и аккуратный молодой человек с безукоризненным пробором в светлых волосах.

— К вам бригаденфюрер фон Лоос, — сообщил он.

— Пусть войдет, — кивнул Зиверс.

— Приветствую вас, дорогой Вольфрам! — Шумно топая, бригаденфюрер вошел в кабинет и, скрежетнув ножками стула по полу, уселся за стол. Втянул носом воздух. — Пахнет коньяком. Хорошим коньяком. Подарки из Франции?

— Уже кончился, — не моргнув глазом соврал Зиверс.

— Жаль, жаль… Ну, так оно и лучше. Что у нас плохого?

— Смотря о чем вы, бригаденфюрер.

— О «Тангейзере». Лично я только что получил очередную выволочку от Шпеера. Рейхсминистр слишком ретиво взялся задело, и я полагаю, он знает что-то такое, чего не должен знать.

— Бригаденфюрер… — осторожно сказал Зиверс. — Может быть, нам полностью ввести рейхсминистра в курс дела?

— Вы шутите? — Фон Лоос с негодованием наморщил брови. — Тогда вам и мне открутит голову Гиммлер.

— А если это сделает сам фюрер, вам станет легче? Мне кажется, мы между двух огней, — признался Зиверс. — Я не знаю, что страшнее.

— Мы ни о чем не знали, — подняв палец, сказал фон Лоос. — Мы. Ни. О чем. Не знали. Это самое удачное объяснение. На бумаге ничего нет, дорогой мой Вольфрам, и я уверен, что вы не записываете сейчас нашу беседу на магнитофон, потому что она опасна и для вас. Может быть, в большей степени даже, чем для меня. Так что шуточки с вашим человеком в отряде…

— Нашим человеком. Нашим, — решительно перебил Зиверс.

— Хорошо, с нашим человеком… так вот, эти шуточки могут закончиться плохо.

— Я делал только то, что должен был делать. К тому же кандидатуру человека одобрил Карл-Мария Виллигут.

Бригаденфюрер криво усмехнулся и покачал головой.

— Нет, мой дорогой Вольфрам. Но отговорка удачна. Если нас будут когда-то судить за все, что мы делаем, самые умные скажут именно так, попомните мое слово. А теперь доставайте ваш коньяк, который якобы кончился, и хотя бы на время забудем о делах.

Зиверс крякнул и со вздохом полез в стол.

— Вот что хуже всего, Вольфрам, так это то, что в случае провала операции мы с вами останемся единственными, кто знает всю правду. — Лоос, привалившись к стене, стоял возле окна и смотрел на улицу.

Коньяк был выпит, но у Зиверса складывалось впечатление, что фон Лоос абсолютно трезв.

— Какую правду? — Зиверс выпустил к потолку клуб дыма. Он курил редко, но сигареты всегда лежали в верхнем ящике стола.

— Правду об операции, о Зеркале…

— Ого, вы знаете что-то о Зеркале? Поделитесь? Лоос хохотнул.

— Я имею в виду, что о действительных целях операции знают очень немногие. — Целях? Действительных?

— Ну что вы, Вольфрам?.. Не может быть, чтобы вы не понимали, к чему я веду?! Зеркало — это инструмент изменения… Вы же специалист по рунному ряду. Хагал. Руна разрушения старого, для очищения дороги новому. Так и Зеркало, если все, что о нем говорят, правда, — это материальное воплощение этого архетипа. Что такое новое, что такое старое? Вот в чем вопрос. И те люди, которые овладеют Зеркалом, неизбежно зададутся этим вопросом. Как они поступят?

— Вы меня спрашиваете?

— Естественно. Это же наше дело, не так ли? В таких вопросах война не так важна. На таких уровнях бывшие враги могут стать союзниками, и наоборот. «Анненербе» завладеет Зеркалом…

— Вы так в этом уверены?

— Давайте сделаем небольшое допущение.

— Давайте.

— И как же поступит «Анненербе» с этим инструментом?

— Я довольно слабо понимаю, к чему вы клоните, Теодор…

— О нет, мой дорогой Вольфрам. Ни к чему я не клоню. Просто не хочу отстать от жизни… Наверное, это все мое любопытство.

— Любопытство не самая дурная черта, Теодор.

— Да, безусловно, оно не позволяет оказаться в арьергарде. Это особенно полезно, когда маги начинают баловаться с рунами Хагал…

Фон Лоос довольно быстро свернул разговор после этой фразы. Допил остатки коньяка в своем бокале и ушел, сославшись на какие-то дела.

Зиверс достал из стола маленький магнитофон и задумчиво поводил по туго свернутой пленке пальцами.

«Странная штука магнитофон. Тот, кто нашел способ записывать человеческий голос, достоин памятника при жизни».