Зеркало, или Снова Воланд

— Вы приходите на оперативку к директору, и у вас непременно должны быть вопросы. Ведь вы являетесь сюда не просто отсидеться и доложить, что план будет выполнен и вопросов нет. А работать и разрешать накопившиеся проблемы. Это одна из сторон вашей нелегкой работы. А вы, как попугаи: «План будет выполнен, Лев Петрович, вопросов нет». Прекратите так себя вести… За вами стоят трудовые коллективы, живые люди со своими многочисленными болячками, которые ждут и надеются, что родной начальник придет от директора решив, несколько важных для них проблем…

В следующий же раз, когда начальники цехов и отделов начинали вопросы задавать, он все поворачивал в другую сторону:

— Ты чего пришел на оперативку к директору неподготовленным? А?.. Я что здесь, справочное бюро, что ли? Ты что, не мог до оперативного совещания повстречаться со своим коллегой и обсудить все свои проблемы? Ты думаешь, директору здесь делать больше нечего, как устраивать вечер вопросов и ответов?.. Вас, уважаемый, для того и поставили на эту должность, чтобы вы, молодой и здоровый, заранее побегивали по кабинетам, а не ждали очередного совещания… Это некрасиво… Вы прекратите себя так вести… и приходите на совещание подготовленными…

Следующий, к кому он обращался, был уже донельзя краток и армейским тоном отвечал: «Вопросов нет, план будем выполнять!»

Все это происходило на глазах Валерия Ивановича, секретаря парткома предприятия, которого самого частенько использовали в роли пугала для других работников завода.

Орлов иногда, очевидно, про себя уже что-то решив, работу некоторых руководителей рекомендовал заслушать на парткоме. Это было куда хуже, чем выговор самого генерального, потому что, как сам он это любил говорить, с хорошим выговором можно и сто лет в начальниках проходить. А вот, если придется на парткоме билет положить, тут уж все, ваша песенка спета. Дальше жди оргвыводов. И это было действительно так, потому что Лев Петрович ход любых событий мог направить в нужное ему русло. И решающую роль здесь играли сам Орлов как член парткома и люди его окружения, приглашаемые обычно на заседания как заинтересованные лица. Используя свои способности к словесным хитросплетениям, он мог любой недостаток в работе раздуть и квалифицировать, как вредность и политическую близорукость. И поди ж тут докажи, что это не так… И как определить четкие границы подобных явлений? Он мог любого критиковать за моральный облик, хотя сам… был просто по уши в моральных нечистотах.

Валерий Иванович был неоднократным свидетелем того, как были «съедены» некоторые неугодные директору руководители. Сам принимал в этом участие и, понимая всю несправедливость творимого, ничего поделать не мог.

После очередного партийного комитета, где проходило «дружное» голосование по неугодному для директора человеку с дальнейшими оргвыводами, Шумилов всегда очень переживал и в течение нескольких дней чувствовал себя просто больным и разбитым. Мысленно он возмущался и противился, казалось бы, очевидной несправедливости, в которой сам был невольным соучастником. Оставаясь наедине, он казнил и ругал себя за слабохарактерность, пытаясь отыскать ответ на классический для русской интеллигенции вопрос: что делать?

Но такого практически никогда не было, чтобы секретарь парткома пошел против директора. Это хорошо только в кино смотреть на принципиальных секретарей. Все нити управления и элементы воздействия находились в руках руководителя завода. Квартиры, машины, путевки, телефоны, премии, дешевые продуктовые наборы к праздникам и прочее и прочее… А самое решающее значение всегда заключалось в том, что очередным секретарем парткома избирался только удобный руководителю человек. Если ты по какой-то причине не угоден — жди в свой адрес прилагательных. Стоило двум-трем специально подготовленным для этого людям выступить с критикой тебя, и, считай, вопрос практически решен. Легко и просто. А что поделаешь, критика есть критика, и ее надо уметь воспринимать. Ну а если ты уходишь с прежнего места, опять-таки преимущественное право предоставления работы остается за директором. И может просто не оказаться приличной для тебя должности, а тогда… ищи применение своим способностям уж где-нибудь на стороне. А у тебя ведь семья, и ее благополучие во многом зависит от твоего устойчивого положения на работе. Так, согласитесь, кто же будет относиться к этому вопросу легкомысленно?

Такова кадровая политика партии. Шаг в сторону — это уже побег.

В своем коварстве Лев Петрович был недосягаем и непредсказуем, и люди, особенно руководители среднего и верхнего звена, испытывали к нему почти благоговейный страх. Он давал вкусить прелести жизни и в то же время постоянно напоминал, что стоит ему лишь пальцем шевельнуть, как все это мгновенно закончится. Находясь рядом с ним, все постоянно чувствовали его какую-то непонятную, скрытую внутреннюю агрессию.

Он любил казаться справедливым в присутствии рабочих, открыто критикуя их начальников. Умел в узком кругу похвалить и руководителей, обращаясь к ним так: