Зеркало из прошлого

Подъехав к бабушкиному дому, Вадим почувствовал, как защемило сердце. Казалось, сейчас выйдет на крыльцо озабоченная мама с белыми от муки руками — месила тесто на пирожки, — а за ней, кряхтя, бабушка, которая светилась от радости при виде внука. Посмотрев на часы, Вадим отметил, что добирались они сюда почти три часа — много времени ушло на частые остановки. Подумал о том, что мама каждый раз добиралась в село двумя автобусами, тратя на это полдня. Когда приобрел не без маминой финансовой помощи автомобиль, так ни разу и не свозил ее сюда, откладывая это «на завтра».

«Вот и „завтра“ прошло, мамы уже нет, а обещание так и не выполнил».

Подойдя к калитке, он дотянулся рукой до задвижки с внутренней стороны и открыл ее. Узкая дорожка из потрескавшихся плит, по обе стороны за редким штакетником — фруктовые деревья: яблони, груши, вишни, сливы. Под ними и вокруг все заросло высоким бурьяном. Яблоня белый налив уже обобрана, хотя оставшиеся яблоки на верхушке на вид еще зеленоваты.

По привычке Вадим глянул на соседний участок — когда-то там жила Пелагея Никаноровна, подружка бабушки, ее сверстница. Она навещала бабушку каждый вечер и всегда приносила гостинцы для него. Вряд ли она до сих пор жива, но в доме кто-то был — во дворе стоял красный «Ниссан-Микра».

— Прикольный номер — «купальский»! — сказала Марина, проследив за взглядом Вадима.

— Что? — не понял он.

— День Ивана Купалы! — Марина указала на номерной знак автомобиля с цифрами 06–07.

Вадим пожал плечами: «Он и без аналогии очень легко запоминается». Вытащив длинный ключ с «бородкой», он открыл входную дверь и ощутил запах нежилого помещения, мышей и еще чего-то неприятного. Прошел через коридор-кухню с газовым котлом. Внутри царил порядок, только все было покрыто слоем пыли. Покупатель дал ему время, чтобы он мог забрать из дома все ценное и памятное. Странный нынче пошел покупатель — не потребовалось даже ехать с ним в село, чтобы показать дом.

«Я покупаю землю, мне это место очень нравится. А дом построю новый, так что, если хочешь, забери этот себе!» — сказал он и расхохотался — шутка показалась ему удачной.

«Что здесь может быть ценного?» — спросил сам себя Вадим, окидывая взглядом простую обстановку. Допотопный диван, полированный буфет с поцарапанными не без его участия дверцами, этажерка, тумбочка, на ней цветной телевизор «Радуга», прикрытый вышитой салфеткой, а сверху — фарфоровая статуэтка балерины.

— Премиленько! — воскликнула Марина.  — О-о! Слоники! — Она взяла в руки несколько фигурок этих животных, выстроившихся по ранжиру.  — Как у моей бабушки. Она сердилась, когда я трогала их,  — боялась, что я какую-нибудь фигурку потеряю.

— Можешь взять себе на память! И вообще, если что понравилось — бери, не стесняйся.

— У тебя странный юмор! — обиделась Марина.

— Не возьмешь — отправится на свалку. Тебе не жалко слоников?

В буфете Вадим нашел несколько толстых старых альбомов, полных фотографий, некоторые были вставлены в уголки, а большинство просто наклеены на картонные листы. Особенно не рассматривая снимки, он сунул альбомы в прихваченную сумку — не мог допустить, чтобы запечатленные на фото родственники нашли свой последний приют на свалке. Дал себе обещание посмотреть все фотографии, перевести их в электронный вид и сделать плейкаст, хотя в глубине души понимал, что вряд ли займется этим в ближайшем будущем. Снял со стен фотографии бабушки, дедушки, мамы в трехлетнем возрасте, несколько вышитых картин и писанный масляными красками портрет бородатого мужчины в допотопном глухом пиджаке и котелке на голове — какой-то его далекий предок. Огляделся еще раз — брать что-либо из старья в новую современную квартиру не хотелось, да и то, что взял, скорее всего, отправится в кладовку-гардеробную, до сих пор почти пустую.

Перешел в другую, маленькую комнату, где стояли шкаф с одеждой и пружинная кровать с металлическими шариками на спинках, в раннем детстве он откручивал их и игрался — они служили ядрами пушек, стреляющих по неприятельским солдатам, вылепленным из пластилина. Здесь точно брать было нечего. Но тут его взгляд уткнулся в нишу между шкафом и стеной, где стояло торцом к нему трюмо, завешенное темной материей.

Вадиму вспомнился случай из детства. Ему семь лет, он проводит каникулы у бабушки. Он бегает по дому, держа в руках игрушечный автомат,  — играет в войну. Забегает в маленькую комнату — он партизан, и ему надо устроить засаду на фашистов, для этого где-нибудь спрятаться. Его взгляд падает на стоящий у окна продолговатый предмет, значительно выше его, завешенный черной материей. Он пытается спрятаться под этой материей, но она спадает, под ней оказывается зеркало. Потрясенный, он видит свое отражение во весь рост. В этот момент входит мама и непонятно почему очень пугается, кричит. Приходит бабушка, его выводят из комнаты, мама и бабушка о чем-то горячо спорят. До его слуха доносятся обрывки фраз — «зачем оно», «уничтожить», «проклятие».