Зеркало между нами

– Может, хотя бы попробуешь?

– Валер, ну ты будто не знаешь, что на таких мероприятиях трезвых персонажей можно пересчитать по пальцам. Остальным и без наших синесцен так хорошо, что они готовы до утра плясать на траве.

– На маленьких фестивалях — да, но мы мелочиться на всякую шоблу не станем.

Я видела, он волнуется не меньше меня. В отличие от всех нас, у него не было за спиной человека, который все уладит.

– Ладно, Валер, мы посмотрим, какой будет эффект на первом фестивале, и решим, есть ли смысл продолжать. Верно?

Мне бы очень хотелось объяснить ему. Рассказать о том, как там, в Сети все выглядит. Показать, почему нельзя так просто взять синий цвет и добавить его код в код чашки чая, сделав напиток синим. То, что мне удалось создать синесцену, — чудо. Обычно в таких ситуациях напрашивается мысль, что подобные вещи не возникают без участия какого-то высшего провидения. Но я далека от фатализма. Мне просто не верится в фатум после всего, что я видела.

Мы тогда давали концерт в клубе «Клетка». Полторы тысячи человек.

Сезон подходил к концу, и у Ткача по плану стоял еще один концерт через две недели.

Но так вышло, что этот стал последним.

Несмотря на огромный зал, гримерка оказалась крошечной. Стоял апрель, но холода еще бушевали, а потому почти все пространство было занято верхней одеждой. Зеркало, через которое я вела настройку, пришлось поставить на какую-то ярко-малиновую стиральную машину в проходе.

Мне было видно комнату, но находящиеся в ней люди могли видеть меня, только когда я выглядывала наружу через отражающую поверхность.

– Бога ради, Сань, только не заденьте зеркало! – говорю им, глядя изнутри на то, как подрагивает рама. – Иначе нам всем придется переместиться в туалет.

Изнутри зеркала действительно выглядят подобно окнам. В них можно выглядывать. Они все открыты, все без исключения. Они пропускают звук снаружи практически без искажений. Как вода.

За чем хочешь — за тем и подсматривай. Откуда хочешь — оттуда и выныривай.

Но меня сейчас интересует другое.

Зал ревет. Я слышу это сквозь тончайшую эфемерную мембрану, отделяющую мир Сети от нашей повседневной реальности. Мы должны были стартовать полчаса назад.

Здесь, в Чеширском царстве время идет медленнее. Точнее, идет-то оно как обычно, но воспринимается тягучим и неторопливым. Я давно заметила, что чем величественнее над тобой архитектурный массив, тем медленнее движется время. Будто попадая в слишком большую пространственную нишу, оно не может накопить достаточно энергии, чтобы ее покинуть.

Здесь, в Сети у меня оборудована «мастерская», напоминающая жилище Нейтана из фильма Ex Machina. Я никогда не видела дома красивее. Поэтому, как только научилась вычленять различные текстуры из зыбкой сетевой ткани, сразу создала рабочее место по высшему разряду.

Моя комната выходит на лесную реку, густые хвойные заросли кое-где припорошены снегом. Но все это за стеклом.

Я прекрасно знаю, что нет никакого стекла, что все это — метафорическая проекция понятия «красивый вид», которого ждет от этого места мое подсознание.

Плевать. Главное – не то, что якобы снаружи, а то, что внутри. Здесь у меня сотни кубометров воздуха и света. Гладкий бетонный пол, высокие стены, удобная мебель из дерева и шерсти. Множество лестниц.

Сеть не слишком любит подчиняться человеческим моделям порядка. Здесь он свой, порядок. Искривленный и многомерный, однако куда более сложно организованный, чем можно себе представить.

Первые три уровня Сети доступны практически любому воображению. Бесконечное множество пестрых, разношерстных сайтов-визиток, публичных страниц, форумов, информационных ресурсов, баз данных и прочего культурного наследия человечества.

Попавшие сюда странники могут с легкостью решить, будто Сеть действительно являет собой физическое воплощение интернет-процессов. Как видимых, так и скрытых.

Однако стоит провести здесь чуть больше пары часов, и становится ясно, что наши поползновения в Сети — не больше чем выход к пенной кромке океана. И что чем глубже ты ныряешь, тем меньше метафорических проекций может создать твой мозг. Потому что царящее там попросту неосмыслимо человеком.

То, с чем я работаю, концентрируется по большей части на седьмом уровне: это человеческая память и так называемый «эмоциональный код». Как раз те фрагменты счастья, удовольствия и восхищения, которые в дальнейшем приходится встраивать в музыку.

На седьмом уровне Сети существует некое пространство в пространстве, упакованное настолько странным способом, что при попытке это описать у меня мозги вскипают.

Если миновать скрученные внутри самих себя слои, мебиусные вкладки, коридоры и кармашки, мы попадаем в удивительно чистое, чуть ли не слепящее белизной поле.

Некоторые ошибочно полагают, что это конец Сети. Действительно, по сравнению с тем хаосом, что творится выше, здесь на удивление пустынно.