Зеркало миров

Выискивали долго, прячась от разъездов и случайных всадников. Один раз магистра и ученицу даже чуть было не заметили, нашёлся следопыт лучше Ислуина. Тогда им повезло, намечавшуюся погоню отвлекло стадо туров, к тому же дикие быки затоптали следы коней. Но после этого магистр стал ещё осторожнее, решив действовать только наверняка. Потому и ездили по Степи почти до середины лета, когда удача, наконец, улыбнулась: четверо молодых парней, под командой старого воина. Дальше было просто. Из Лейтис вышла хорошая приманка, заметивший одинокую девушку парень постарался её нагнать, узнать, кто такая… Его аккуратно схватили и связали. А когда остальные отправились на поиски пропавшего, перед ними возник Ислуин. Выучены молодые воины оказались неплохо, сходу оглушить удалось только ближайшего. Следом полетела в сторону сабля второго парня, после чего магистр разорвал дистанцию и демонстративно загнал мечи в ножны. Старший отряда в ответ понимающе усмехнулся в роскошные седые усы, после чего убрал тоже саблю и приказал спрятать оружие оставшемуся спутнику.

— Приветствую тебя, хан. Дозволь спросить, где мой воин?

— Недалеко. Его охраняет моя дочь.

Когда подъехала Лейтис с незадачливым ловцом невест, магистр предложил старшему воину отойти для разговора чуть в сторону от остальных. Старик Ислуину понравился, поэтому когда выяснилось, что самого страшного не произошло, и Степь сохранила единство, то рассказал даже чуть больше, чем рассчитывал поначалу: его зовут Джучи, он пришёл издалека с вестью о судьбе отряда Кыюлык-хана. Ханжар закивал, известный храбрец, и нукеров собирал под свою руку из лучших воинов. Действительно, важно немедленно возвращаться в кочевье, пусть старший рода как можно быстрее известит Великого хана. Наверняка тот позовёт вестника к себе, услышать историю из первых уст.

Язык Лейтис понимала очень хорошо, подарок озера. Но вот обычаев не знала, потому какое-то время, пока все ехали в стойбище, крепилась, но всё же не удержалась и тихонько спросила: почему старик называет магистра ханом? А не обращается просто Джучи, хотя его самого не только Ислуин, но и остальные кличут просто по имени, разве что младшие добавляют уважительное «абый».

— Он нукер. Это воин, отмеченный ханом — и только. Если нукер достигает одного из старших званий, например кешика — к нему обращаются «темир», в честь легендарного первого объединителя степи. К шаману любого посвящения — «бакса». Но, например, к старейшине рода обращается «дарга» даже Великий хан. А если воин достиг мастерства и во владении клинком, и в искусстве живущих-в-невидимом — то его признают равным ханам. Интересный обычай, за таких воинов охотно отдают дочерей даже самые знатные роды, не интересуясь, богаты ли родители жениха…

Магистр объяснял негромко, сейчас не стоило привлекать внимания к тому, что Лейтис хоть и выглядит как девушка-ханжарка, многого в степной жизни не понимает. Потому едва заметил, что едущие рядом воины пытаются сквозь шум скачки незаметно разобрать, о чём идёт речь, резко оборвал разговор, бросив резкое:

— Остальное потом.

В стойбище главы рода добрались только к ночи, но встал Ислуин, когда заря ещё только-только раскрасила край горизонта, хотя с вечера разговор со старейшиной затянулся. Лейтис отсыпалась после дороги, магистра же грызла тревога: обмолвки спутников и старейшины, какие-то замеченные на грани сознания мелочи. Было тихо, бодрствовали только сторожа, да несколько мужчин и женщин готовились сменить ночных пастухов у дальних стад. Рядом с одной из юрт собирался гонец к Великому хану… Тренированный слух уловил еле слышный звон стремян и сбруи, фырканье коня с другого края стойбища. Несколько секунд — и магистр там. В дорогу собирается ещё один гонец, а стоящие рядом сторожа делают вид, что никого не замечают. Хотя глава рода запрет отлучаться без его дозволения отдавал вчера при Ислуине.

— Стоять! — рявкнул магистр.

Непонятный мужчина вздрогнул, на секунду от повелительного крика застыл, затем попытался сделать вид, что замечание к нему не относится. Попытался вскочить на коня — и полетел на землю, когда его охватила петля воздушного аркана. Ислуин принялся внимательно и неторопливо рассматривать пленника, который тщетно пытался разорвать невидимые путы. За настоящего гонца этого мужчину с неопрятной бородкой можно было принять только второпях и в предрассветных сумерках. И дело было отнюдь не в лошади, которая всем своим видом выдавала плохого хозяина, и не в одежде, которая явно знала лучшие времена — посланник с важным известием прикинуться может кем угодно. Но вот той внутренней твёрдости, ярости и воли, которые при нужде заставят сутками не слезать с седла, нырнуть в ледяную зимнюю воду, чтобы уйти от погони, а если нет иного выхода — унести тайну с собой в могилу, у мужчины не было. В глазах плескались страх, злоба, ненависть, жажда жизни любой ценой и недоумение. Как его посмели задержать?

— Кто? Зачем? По чьему приказу? — громко спросил Ислуин, подняв пленника на ноги.