Зеркало миров

Уенчак примчался через пять дней. Ещё до того как подъехал основной отряд, в город поспешили несколько всадников: предупредить и организовать встречу, Ислуин брезгливо поморщился. Торжественный въезд допустим только хану — да и то не любому, а лишь заслужившему право на особые почести. Шаману же пристало передвигаться скромно, лишь с одними учениками, воины сопровождают зрящих-невидимое только на войне. Бакса Октай вообще любил приезжать без предупреждения — но всё равно навстречу Учителю учителей высыпали все жители города или селения. Уенчак же не просто потребовал торжественного приёма, кроме воинов с ним приехал целый караван с юртами, утварью и слугами. Конечно, любой имеет право встать своим лагерем. Вот только там, где живёт Великий хан — не только старейшина клана, но и правитель Степи — это будет оскорблением хозяина. Настолько плохо он принимает гостей, что жить в его юрте нельзя. Мятежный шаман решил в этот раз открыто бросить вызов повелителю? Судя по всему, мятежник специально ждал день где-то неподалёку, чтобы пышно въехать в город в ясный день: под покровительством самого Отца ветров нахожусь.

Лейтис и Ислуин стояли рядом с воротами в толпе встречающих. Не в первых рядах, но недалеко от края людского моря. Так, чтобы хорошо видеть всё происходящее. Свита Уенчака растянулась длинной змеёй свободно едущих всадников, и когда первый из воинов охраны подъехал так, что его можно было рассмотреть, магистр начал рассержено шипеть сквозь зубы и, беззвучно шевеля губами, яростно ругаться. Лейтис удивлённо посмотрела на наставника: таким она его видела впервые. И что такого в этих воинах? Девочка аккуратно потянула магический щуп к ближайшему… и дёрнулась от боли, словно её со всей силы ударили. Так грубо магистр не обрывал её чары никогда!

— Жить надоело?! — теперь гнев наставника был обращён на ученицу.

А ещё на лице отразился неприкрытый страх. Сразу же после этого магистр схватил одуревшую от ментального шока девочку за руку и потащил сквозь толпу подальше от дороги. Когда боль утихла, они уже были далеко, там, где тишину опустевших по дневному времени юрт нарушали лишь жужжание слепней и далёкие крики птиц с высоты пронзительно-голубого неба. Лейтис сипло выдохнула сквозь зубы, выдернула руку из ладони наставника, и хмуро поинтересовалась:

— Что в них такого?

— Это живые-не-живущие, — голос магистра отозвался яростным гневом.

— Зомби? На первый взгляд вполне нормальные, ещё не умирали. Да и что в зомби такого опасного для мага Жизни?

— Нет. Они ещё не касались врат мира мёртвых. Только нарушили запрет, который родился вместе с ханжарами, — ислуин сплюнул, выражая презрение. — Посвятивший себя чёрному Уртегэ получает часть силы Унтонга, выше болевой порог, быстрее зарастают раны. Много чего ещё. Только и цена велика: за каждое убийство такой воин заплатит частью своей души — если его не удержит что-то из мира живых. Жена, ребёнок, долг перед семьёй… Потому «чёрные» могут обнажать саблю только для защиты своей жизни или жизни родичей. А тот, кого ты хотела коснуться, он совсем пустой. Даже обычного мага, тронь он эту тварь чародейством без защиты, может убить. Судьба таких, как ты — идущих белой тропой Сарнэ-Турома — если они прикоснуться к не-живущим своей силой, намного страшнее. Тебя затянет ничто, поселившееся на месте души, и оставит в твоём теле клочья разума вместе с желанием убивать и купаться в горячей человеческой крови, — на лицо набежала тень. — Однажды я участвовал в охоте на подобную тварь…

Где то вдалеке заревел рог, взревела толпа, и Ислуин оборвался на полуслове от пришедшей в голову неприятной мысли.

— Уенчак — отступник, он черпает силу из мира мёртвых, но применяет её среди живых, — резко и сухо магистр начал объяснять ученице. Но живые-не-живущие в свите означают, что он нарушил незыблемый даже для отступника закон. Значит, легко нарушит и любой другой.

Лейтис закивала, она уже достаточно пожила среди ханжаров и догадалась, к чему идёт речь. Идущие белой тропой Сарнэ-Турома, или по иному маги чистой стихии Жизни — большая редкость, такие ученики неприкосновенны.

— Пошли, — приглашающе махнул рукой магистр и быстрым шагом направился в противоположную от толпы сторону.

Они обошли город больше чем наполовину, прежде чем магистр отыскал знакомого девочке по поездке командира отряда. Дальше последовал негромкий разговор, который Лейтис как не старалась, разобрать не смогла. Сотник кивнул и ненадолго исчез. Вернулся он в сопровождении шестерки воинов — двух женщин и четырёх мужчин — в кольчугах и при саблях. Ислуин внимательно осмотрел каждого, бросил короткое: «Согласен», — после чего обратился к ученице.