Зеркало миров

При виде пограничного поста Ислуин презрительно фыркнул: и это на одном из главных торговых трактов в Империю! Два десятка то ли длинных сараев, то ли бараков из кирпича-сырца, окруженные мазанным глиной забором. Да непонятная двухэтажная постройка для чиновников и охраны в стороне — судя по шуму, только там сейчас кто-то и есть. Внутри картина была не лучше. В длинном зале, занимавшем весь первый этаж, десяток стражников-худуди в кожаных куртках и медных шлемах сидели за столом в дальнем углу, пили из высокого стеклянного штофа[6] мутную брагу и шумно играли в карты.

Было жарко, солдаты вонюче потели, но раздеваться и не собирались. Видимо старались произвести впечатление на «презренных простолюдинов» — человек пятнадцать крестьян и ремесленников испуганно жались в углу возле входа, ожидая, пока подслеповатый старичок-писарь в замызганном халате оформит им подорожные бумаги. Магистр поискал обязательного дежурного чародея и снова фыркнул, на этот раз негодующе. Колдун в расшитом звёздами балахоне уже храпел под столом, обнимая ещё одну пустую бутыль. Знали бы, до самых дверей добирались с комфортом.

Зато начальник, который спустился проверять иностранных гостей самолично, вызвал оторопь. И дело было не в том, что на фоне убогого вида стражников халат дорогой парчи, шёлковая чалма и золотые перстни смотрелись неуместно. Ислуин и до этого не сомневался, что старший таможенник одного из главных сухопутных торговых трактов в Империю не бедствует. Но вот что мужчина за сорок красит ярко-алой помадой губы, румянит щёки и подводит тени, было на его взгляд ненормально. Как ненормальны и странные взгляды, томные вздохи и намёки, которые старший худуди вдруг начал бросать в сторону магистра.

Некоторое время Ислуин растерянно пытался понять, зачем таможенник взялся настаивать и ещё на личном досмотре. Ладно бы Лейтис — она ещё хоть и ребёнок, но всё-таки девушка. Но к чему этому толстяку сдался магистр? Разве что… Отвращение Ислуин сумел скрыть не до конца. Среди детей Жизни таких противных природе наклонностей не могло возникнуть в принципе. Да и среди ханжаров к любителям своего пола относились довольно брезгливо — за десятки лет, проведённых в Степи, Ислуин таких не встречал ни разу.

Худуди-баши перемену в чужестранце заметил сразу. Лицо закаменело, он строго повторил, что личный досмотр подозрительного имперца обязателен. И без этого их в страну не пропустят. А то и вообще задержат на таможне «до выяснения личности»… На этих словах во взгляде Ислуина промелькнуло нечто нехорошее. Этот червяк пытается запереть в ладони ветер? Пусть попробует…

Ни толстяк, ни глумливо посмеивающиеся стражники ничего не заметили, но Лейтис, уловив настроение учителя, аккуратно сместилась и приготовилась кинуть пригоршню метательных стрелок. Если дело дойдёт до боя, ни один из врагов не должен добраться до прислонённых к стене копий и обитых железом палок. Несколько мгновений магистр взвешивал, что ему выгоднее — дать взятку, добиться своего силой, или уничтожить следы и память, а затем найти пограничников посговорчивее…. Но тут в голову пришла идея, как отыграться за саму только мысль, что Ислуина можно домогаться. Магистр благодушно улыбнулся, незаметно подал Лейтис знак не торопиться, и громко заявил:

— Я согласен пройти досмотр.

Если надумал оседлать ураган, потом не жалуйся на результат. Не обращая внимания на взгляды худуди-баши, ставшие ещё маслянее, магистр первым направился на второй этаж. Едва оба поднялись в кабинет, толстяк трясущимися руками запер дверь, начал расстёгивать пуговицы на рубашке Ислуина… И замер. Главному таможеннику показалось, что сзади подошла и обняла за талию девушка. Но вот наваждение прошло, худуди облегчённо выдохнул, снова нежно прикоснулся к красивому иностранцу… И как ошпаренный отскочил назад, больно ударившись спиной о ручку двери. Теперь невидимая девушка что-то страстно шептала, игриво покусывала шею и массировала спину. Быстрый взгляд на защитный амулет и обыск в комнате показали, что их по-прежнему только двое. Никаких магических воздействий тоже не было. Вот только стоило коснуться другого мужчины… Несостоявшийся ловелас споткнулся, повис, обнял Ислуина — и девушек сразу стало две. Причём вторя беспардонно начала гладить не только спину и живот, но и ласкать ниже. Несколько мгновений худуди-баши оторопело смотрел на магистра, потом по позвоночнику пополз леденящий ужас догадки, и толстяк кубарем бросился на первый этаж. Через пару минут по зданию разнёсся дикий вопль тоски и ужаса.