Зеркало миров

Харелт смотрел на падающие за окном хлопья и фигуры во дворе с… грустью? Печалью? Тоской? На память пришло мудрёное слово: меланхолия. Она самая. Доннаха отправился обратно на восток позавчера, и парень неожиданно понял, как привык к ставшему хорошим другом генералу. А то, что вместе с ним уехал Дугал Морэй, которого Доннаха пригласил на службу в свой легион, весёлого настроения не добавляло. С одной стороны было радостно за Дугала, ведь служба в личной центурии известного полководца очень хорошее начало карьеры. К тому же сразу офицерский чин, иначе в таких подразделениях не бывает. С другой, даже если Доннаха сумеет приехать, как планировал, весной, Дугал всё равно появится в столице не раньше конца следующей осени.

Из задумчивости вырвал грохот раскрывшийся двери и крик: "С добр утр, Харелт"! — после чего рыжий ураган пронёсся дальше, только жалобно зазвенел горшок с розами возле окна. Но не разбился, старый слуга, знавший обоих детей ещё с пелёнок, успел подхватить невезучие цветы и поставить на место.

— Мирна не меняется. Даже преподаватели школы святой Элсбет не смогли научить её степенности.

— Ну, если вспомнить, какой она была раньше, — улыбнулся Харелт, — то можно сказать, что там совершили чудо.

Оба рассмеялись: младшая Хаттан приехала всего вчера, но дом уже был вверх дном. А девочка… хотя нет, уже девушка, поправил себя Харелт. Сколько он её не видел? Прошлая весна, следующие каникулы выпали на Зимнепраздники — он как раз уехал на восток. А летних в этом году не было, потому что заканчивался трёхгодичный цикл и сестрёнка готовилась к экзаменам. Зато теперь Мирна останется насовсем. Это основы все имевшие способности Ведающих обязаны изучать в одной из школ ордена святой Элсбет, вне зависимости от пола и общественного положения. Дальше их семья может себе позволить учить сестру в Турнейге, а не в интернате.

Сбоку раздался скрежет цветочного горшка о подставку, и Харелт вздрогнул. Опять он ушёл в свои мысли и забыл, что старый слуга так и ждёт.

— Извините, Оуэн. Я… я задумался.

— Это-то понятно, мастер Харелт. День поминовения усопших, самое время подумать о тех, кто больше не с нами. Меня к вам матушка ваша послала напомнить, что обязательно надо быть сегодня в обед на службе в церкви.

— Я…

— Надо, мастер Харелт. Понимаю, что тяжело, потому и хочется не в большом храме, а одному в семейной часовне. Но сегодня в церковь пойдёт Мирна.

Парень кивнул, соглашаясь. Да, сестру три года учили обуздывать свой дар эмпата, и преподаватели школ святой Элсбет лучшие в своём деле. Но вот оказаться в толпе под присмотром опытного наставника — это одно, а первый раз самой, без помощи — другое. Он знает… но всё равно мама ему напоминает, причём так, что отказать нет возможности. К любому другому из прислуги Харелт, возможно, остался бы глух — но только не когда просит Оуэн.

Людей в церкви было много, куда больше, чем в прошлый год. Когда началась поминальная молитва в честь покойного старшего брата, Мирна со всей силы сжала руку Харелта, а сам парень чуть не удавил на месте дворянина неподалёку. Напросившегося в церковь "высказать почтение семья Хаттан в этот печальный день" и теперь недоумённо, чуть брезгливо смотрящего, как за спиной священника вместе с главой семьи стоит Оуэн. Что этот самодовольный индюк понимает! В ту ночь старик сражался вместе с Доналтом спиной к спине, получил три скверные раны, остался жив провидением Единого и усилиями лучшего в столице врача… и до сих пор не может простить себе, что уцелел, не защитив господина. Хотя что могли они сделать вдвоём против полутора десятков врагов?

К счастью, дворянчик высидел недолго. И, едва началось поминовение других семей, наплевав на правила вежливости, протиснулся прочь… повезло балбесу. Ещё немного и Харелт бы его просто прибил. Или кто из слуг заметил: Мирну все обожали, и закончил бы дворянчик случайной встречей в тёмном проулке с "группой подвыпивших мастеровых". Других таких ничтожеств рядом не оказалось, потому остаток службы Мирна сумела досидеть спокойно, но всё равно до самого вечера оставалась непривычно тихой. Снова став собой лишь на пустой дороге к кладбищу, куда отправилась вместе с братом и Оуэном, положить на могилу поминальные дары.

В этом году исполнялось десять лет, из-за этого, кроме обычных бумажных цветов, несли ещё и бутыль с вином — окропить усыпальницу, и хлеба — насыпать крошек для птиц. Живущих-на-земле-и-в-небе. Корзина вышла довольно тяжёлой, потому несли её по очереди Мирна и Харелт, Оуэн же всю дорогу ворчал, мол, что же твориться, слуга под боком, а молодые господа тащат всё сами. Но парень с девушкой твёрдо заявили: старику пора пользоваться привилегиями возраста — и тот вынужден был уступить.

Когда церемония была закончена, Мирна в задумчивости посмотрела на галдящих, выхватывающих друг у друга крошки голубей и негромко спросила:

— А какой он был? Мне было всего шесть, в памяти остались только высокий, как мне тогда казалось, рост и медные кудри.

— Мне десять с небольшим, я помню немногим больше.