Зеркало надежды

Тетя Варя мгновенно стала серьезной.

— Как же! То к тебе эта тварь вяжется, теперь мамочку вызвали… где ж она раньше была? Когда ты тут убивалась на трех работах?

Денег, кстати, тетя Варя Матильде не предлагала. Понимала, что обидит девушку до глубины души. Но с бабушкой сидела и заходила, приглядывала среди дня…

— Говорит, у себя.

— Это — где?

— Чуть не за Уралом. Папашу нашла, брата с сестрой мне родила…

— Та-ак… а вернуться не судьба была? — Тетя Варя мгновенно уловила главное. — Если муж сбежал, а потом не смог… сидел, что ли?

Матильда развела руками.

Опять-таки, вины за собой она не чувствовала. Не ее это позор, она папашу лет пятнадцать не видела, даже больше. И смысл скрывать?

Знает тетя Параша, знает вся страна.

— Понятно… Точно, деньги занадобились.

— Подозреваю, что да. Но что я могу сделать?

— Да ничего. Жить спокойно, а если что — зови, помогу. Гошке сказать?

— Пока не знаю. Да и вмешаться ему сложно будет…

Игорь, старший теть-Варин сын, в свое время решил работать врачом, и уехал поступать в соседнюю область. Там был отличный мединститут, чуть не с вековой историей…

Там же он прошел ординатуру, там же женился, и теперь до двух внуков тетя Варя добиралась раз в неделю, на рейсовом поезде.

— Не скажи. Знакомства у него есть, едут-то и отсюда. А нет — по людям поспрашиваем…

Матильда благодарно кивнула.

— Пока не надо, спасибо. А если что — буду иметь в виду.

— Вот-вот. Учти, если что… И давай-ка чайку попьем. У меня варенье есть, малиновое…

Матильда отказываться не стала. Вкусно же…

Мария-Элена Домбрийская

В карету Малена садилась с тяжелым сердцем.

Как-то там подруга?

Сон свалил Матильду около десяти вечера. Тошнотный, тяжелый…

То есть был бы таким. Но сны оказались платой девушек за дружбу, и сегодня они жертвовали с особенной радостью.

— Что же с ней делать?

— Ждать. И только ждать.

Матильда поежилась.

Ждать она не умела. Вообще. Бабушка что сама умела, тому и научила, а умела она бороться и идти вперед. Не отступать и не сдаваться.

О том, что женщина должна быть мягкой и нежной, уметь выжидать и приспосабливаться, ей не говорили. Наоборот, постаравшись защитить свою дочь от невзгод мира, бабушка Майя сделала все, чтобы не повторить эту ошибку с внучкой.

Матильда давно бы уже не выдержала. Устроила бы скандал, ругалась, пыталась все прояснить…

Мария-Элена по определению не могла так поступить. Не могла скандалить, ругаться, кричать и биться в истерике. Даже от вида Рисойских она просто цепенела. Замирала, замыкалась в себе…

Аристократия?

Да, наверное…

И сейчас это было к лучшему. Малена успешно сдерживала подругу, успокаивая и подбадривая.

— Я бы ей голову оторвала! — честно призналась подруге Матильда.

— Это — твоя мать.

— Это — матка на ножках. Она меня только выносила… матерью мне стала бабушка Майя.

— Все равно. Убьешь — будешь отвечать. Тебе это нужно — сейчас?

— Нет… Может, Антону рассказать?

Малена заколебалась.

— Не знаю. А что он сможет сделать?

— Ну… как с Ниной…

Зрелище Марии Домашкиной, вставленной головой в мусорный бак, на минуту согрело души девушек. Но по размышлении они отказались от этого плана.

Малене не хотелось демонстрировать Антону эту сторону своей жизни. Для всех это — ее мать. И оценивать ее будут не только по собственным качествам, но и по Марии Домашкиной. Кто там будет разбираться, как дело было?

Бросила, не бросила… мать у тебя ужасная, вот и ты сама недалеко от нее ушла. Тот же социальный слой.

Матильда не хотела быть должна. Если у них с Антоном что и будет, то не по чувству благодарности, а по собственному выбору. Лучше уж с участковым поговорить, они с тетей Варей давние знакомые…

Ждать и отбиваться. Отбиваться и ждать.

Но как же это тяжело! Особенно когда тебе всего восемнадцать лет.

Состояние госпожи заметила даже Ровена.

— Ваша светлость, все ли в порядке?

Малена покачала головой.

— Нет.

И… не удержалась.

— Ровена, скажи, хорошая мать может бросить своего ребенка? Погнаться за мужиком, наплевав на малышку…

— Нет…

Ровена говорила таким тоном, что даже Матильда отвлеклась от своих переживаний. И пристально вгляделась в лицо наемницы.

— Нет, ваша светлость. Это не мать, а мразь.

— Вот и я так же думаю.

— А почему вы спросили?

И что-то такое в голосе Ровены было… у нее то же самое случилось? Малена ненароком угадала?

— Одну мою знакомую мать бросила, когда той было около двух лет, — честно призналась Малена, понимая, что если сейчас соврет, дружбы с Ровеной ей не видать. Никогда. А отношения «начальник-подчиненный» — не совсем то, что требуется в условиях королевского двора.

— Так? — напряглась Ровена.

— Ее воспитывала бабушка. Как могла. — Наемница ощутимо расслабилась. — Мать появилась недавно, и потребовала любви. И, наверное, содержания?