Зеркало надежды

Правда, и не православный… как это называется, когда религия напоказ, не для души, а для галочки? Церковно-приходской? В том смысле, что приходит в церковь и даже присутствует, но души это не затрагивает? Да, это было самое близкое определение. Давид был именно из таких, церковно-приходских.

– Буду молиться.

Антон повертел пальцем у виска, но спорить не стал. Бывает…

Куда только бабу не поведешь, чтобы трахнуть… Ко всем разный подход нужен. Пусть друг получает удовольствие.

– Ладно. Не задержу.

– Отлично. Бывай.

– Давай…

Парни попрощались, Давид раскланялся с Маленой и ушел.

Билеты заняли свое место в ящике стола.

Антон смотрел в окно.

Костел, говорите?

А что у нас там интересного?

Недолгий поиск в интернете дал ответ. Концерт…

Сходить, что ли?

Нет… столько времени он эту нудятину не выдержит. Можно подъехать к концу представления, посмотреть, куда направится парочка. Только взять у кого-нибудь машину, чтоб не на своей…

Решено. Так и сделаем.

Зачем?

Привычки к самоанализу у Антона Владимировича не было. Сделать – и все тут… а чего она согласилась? И вообще… хочется!

* * *

Не успел уехать Давид, как в приемную просочилась Женя, аж вибрирующая от интереса.

– Привет!

– Привет.

– Малена, а чего этот заезжал?

На размышление у Малены ушла пара секунд. Скрывать их встречу? Сказать, что Давид заезжал к другу?

Можно. Потом можно попросить его не афишировать отъезд, благо телефон она знает. Спрятаться, таиться…

Что за сопливое детство? Игра в шпионов за сараем!

– Давид Асатиани заезжал, чтобы пригласить меня на концерт.

– Да ты что!

Глаза у Жени стали круглыми, как у совы, которую ударили по голове сковородкой. И такими удивленными…

– Именно так.

– А ты чего?

– Я решила съездить на концерт, – честно призналась Малена.

Женя расплылась в улыбке.

– Уломал? Решилась?

На лице Малены было откровенное недоумение.

– Не понимаю сути вопроса.

– Ну… – замялась Женя. И рубанула со всей пролетарской прямотой: – Знаешь, Давид… он симпатичный и с девчонками, говорят, щедрый…

Малена пожала плечами.

– Женя, ты можешь мне верить, можешь не верить, но если бы не концерт – я бы не согласилась никуда ехать.

– А что за концерт-то?

– Органной музыки.

– Ух ты! Круто!

– Следующий будет еще не скоро. И я решила воспользоваться случаем…

– А не боишься, что он приставать будет?

Малена об этом и не собиралась думать. Но если спрошено…

– Вряд ли.

– А то говорят, кто девушку ужинает, тот и танцует.

– На ужин я не соглашалась…

– А на концерт…

– А что не так с концертом? Женя, ты уверена, что моя цена – один билет?

Девушка зависла.

– Ну… как бы…

– Или где-то написано, что я обязана за билет на концерт лечь с человеком в постель?

– Динамо крутить будешь?

Малена вздохнула.

– Жень, я против товарно-денежных отношений в личной жизни.

На лице Евгении было написано откровенное недоумение. И если бы Малена могла заглянуть в кабинет – она бы увидела точно такое же выражение на лице Антона. А вот нечего подслушивать чужие разговоры…

Пришлось разъяснять.

– В последние годы произошло обесценивание личных отношений. Бытует мнение, что если мужчина тебя куда-то приглашает, дарит подарки и прочее, ты можешь расплатиться за это собой. Чуть ли не обязана.

– Как-то это неприглядно звучит.

– И выглядит со стороны так же гадко. Но ведь есть такое?

Женя подумала и согласилась. Примеры были общеизвестны.

– Ну да.

– С другой стороны, я о чем-то просила господина Асатиани?

– Нет…

– Делала что-то, чтобы привлечь его внимание?

– Нет.

– Чем я ему обязана?

– Ну…

– Я могу спокойно оплатить свой билет на концерт – и все. Не стала я этого делать, потому что цена билета смешная, сто рублей. Пять раз на автобусе проедешься, и считай – концерт.

– А если тебя дальше пригласят… ну там, поужинать?

– Откажусь.

– Почему?

– Потому что я согласилась на концерт. А господин Асатиани идет довеском к музыке.

Из кабинета послышался грохот.

Антон, который легкомысленно раскачивался на стуле, от такого заявления не удержал равновесие и грохнулся на пол вместе с креслом. А еще пребольно треснулся коленкой о край стола.

Из селектора донесся голос Малены:

– Антон Владимирович, все в порядке?

– Да, – прохрипел Антон, кое-как выбираясь из-под стула. – Все нормально…

Вот ведь зараза!

Но почему-то парню было приятно. Довесок, говоришь? И ведь не врала, ни минуты не врала…

Женя тоже это поняла и заулыбалась.

– Слушай, а он тебе совсем не нравится?

Малена закатила глаза.

– Жень, мне восемнадцать лет.

– И что?

– Ни образования, ни профессии, ни стабильного дохода – ничего.

– Не поняла?

– У тебя родители есть?

– Да.

– И как, если ты забеременеешь? Выгонят?

– Ты что – рехнулась? Ну, поорут…

– А у меня – только кошка. Поэтому в ближайшие десять лет для меня все любови под запретом. Вообще. Пока я на ноги не встану.

– А если…

– Москва слезам не верит.

Малена эту фразу пока не понимала, но произнесла с подсказки Матильды. И увидела, как в глазах Жени проявилось понимание.

– Да, ты права. Извини…

– Тогда я работаю, ладно?

– Да, конечно… Я себе кофе сделаю?

Малена сделала щедрый приглашающий жест в сторону кофеварки и принялась печатать.

Концерт там, концепт, а работу никто не отменял…

* * *