Читаем Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации... полностью

Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...

Мальтвуд также сравнивал Гаруду, царицу птиц, с Фениксом в египетской и греческой мифологии, отмечая, что, подобно Фениксу, Гаруда ассоциировалась с очень продолжительными циклами времени (утверждали, что она вылуплялась из яйца через 500 лет после того, как оно было отложено). Более того, главным свойством Феникса было бессмертие; про Гаруду же в индийских мифах вспоминали в первую очередь в связи с тем, что она похитила у богов эликсир бессмертия. Согласно мифам, этот эликсир, подобно дереву жизни в Эдеме, был спрятан от человека в месте весьма опасном, где он был окружен пламенем и дополнительно защищен, правда, не крутящимся мечом, а «неистово вращающимся колесом, с острыми краями и сверкающим». Гаруда потушила огонь, поломала вращающееся колесо и улетела с драгоценным кубком, в котором находился эликсир жизни.

Из-за этой проделки Гаруду часто изображали несущей чашу, наполненную жидкостью, что также говорит в пользу аналогии с Водолеем — «водоносом» в современных знаках зодиака. Более того, если Водолей — это Гаруда, а Гаруда — это Феникс, развивает эту мысль Мальтвуд, нужно сделать совсем небольшой шаг, чтобы представить Гаруду в виде звездного образа Феникса. И тогда, как знать, может быть, именно его изображали огромные, видимые лишь с воздуха, земляные сооружения вокруг священного английского города Гластонберг.

В древнеегипетской иконографии и иероглифах Феникс «был рожден до того, как появилась смерть», и символизировал вечный возврат всего на круги своя и победу духа над материей. То есть восход Феникса-Водолея, который мы наблюдаем сегодня в день равноденствия, можно считать небесным символом возрождения.

Но поскольку, как считали, то, что происходит внизу, определяется тем, что случается наверху, возникает законный вопрос: не собирается ли что-то возрождаться?

Воскрешение

За час до рассвета в день весеннего равноденствия в 10 500 г. до н. э. Лев находился там, где сегодня находится Водолей, а Водолей близился к закату. В 2000 г. н. э. все наоборот: Водолей восходит, а Лев заходит.

В самый момент восхода солнца в день весеннего равноденствия в 10 500 г. до н. э. созвездие Ориона встретилось с южным меридианом, а созвездие Дракона — с северным, так что они смотрели друг на друга через весь небесный купол. В день весеннего равноденствия в 2000 г. н. э. картина повторяется — только не на восходе, а на закате. В 10 500 г. до н. э. Дракон находился на максимальной высоте по отношению к горизонту, а в 2000 г. н. э. — на минимальной; Орион же был на минимальной высоте в 10 500 г. до н. э., а сегодня он — на максимальной.

Иными словами, по прошествии 12 500 лет мы видим на небе те же созвездия, но со сдвигом по фазе на 180 градусов.

Нет ли в этом какого-либо скрытого смысла, послания, намекающего на грядущие изменения? Организация, о которой мы вели разговор, придавала особое значение небесной картине в день весеннего равноденствия в 10 500 г. до н. э. Если она до сих пор существует, то не придает ли она такого же значения «полярно противоположному» небу в день весеннего равноденствия в 2000 г. н. э.?

Возможно, что небо (повторяем: прецессия не слишком изменила его облик на протяжении всего XX века) уже было воспринято как сигнал для возведения «четвертого храма». Возможно, уже происходит возрождение доисторического культа бессмертия, который использовал огромные монументы, связанные с созвездиями и астрономическими циклами, в качестве инструментов инициации. Сегодня как никогда ранее те, кто прибывают в Гизу и Ангкор, оказываются среди людских толп, зачарованных этими таинственными местами. То же самое относится и к мексиканским храмам и пирамидам, к колоссам острова Пасхи и перуанским рисункам в Наска, на которые паломники взирают с воздушных экипажей, а также к Куско, Оллантайтамбо и Тиауанако высоко в Андах.

Балансируя на краю тысячелетия, в конце столетия, ознаменовавшегося беспрецедентной злобой и кровопролитием, когда расцвела алчность, человечество стоит перед выбором между материей и духом, тьмой и светом. Современные религии, равно как и современная наука, разочаровывают нас, не давая нам поддержки и не указывая пути. Может быть, единственная наша надежда состоит в том, что, как когда-то давно осознали мудрецы:

«Из безнадежно заклейменного и поруганного прошлого вновь явится некое Возрождение, к жизни вернутся определенные идеи, и мы не лишим наших внуков последнего шага на наследие, что адресовано нам из высочайших и невероятно далеких времен».