Зеркало ночи

– Боже! Янек! Басенька! – закричала старуха и протянула к ним сухие руки. – Дети, мои дети! Это же мои дети, мой Янек, моя Басенька, это я в тридцать лет!

Внезапно, как будто камера отъехала от людей на экране, стало видно, где они. Ядвига с детьми сидела в открытой коляске, катившей по широкой улице мимо парка.

– Это Аллеи Уяздовски! Это Лазенки! – закричала старуха. – Это Варшава! Мы никогда там не были вместе, но, значит, будем, будем, будем!

Вдруг гудение Машины стихло, и в тишине раздалось цоканье копыт.

– Я слышу! Слышите, слышите, Матвей! – Ядвига плакала и смеялась.

И тогда они услышали голос мальчика, заговорившего по-русски:

– Мама, а когда я вырасту взрослый, можно я каждый день на лошадке буду кататься?

– Можно, милый, – ответила мама.

– Мама, а когда я вырасту взрослый?

– Вот пройдет время, а потом еще немного времени, а потом еще чуть-чуть, и однажды настанет день, когда…

И тут коляска выкатилась с экрана, но сразу появилась вновь: Ядвига и Матвей слышали, как удаляется она под цокот копыт, видели вьющиеся волосы женщины и две детские головки, прильнувшие к ней.

– Боже, какое счастье, какое счастье! – плакала старуха, не отрывая глаз от экрана. – Я увижу моих детей, я их снова обниму!

Матвей сжал руки в кулаки, отчаянно напрягся, чтобы вновь почувствовать свою упрямую, жесткую силу: предвестие звука коснулось его. Он понял, что сейчас услышит знакомые грузные шаги.

А Ядвига Витольдовна смеялась сквозь слезы и все вглядывалась в почти неразличимую, укатившую вдаль коляску, в которой вели разговор мать и сын.

«Пора! – молил Матвей. – Пора! Иди же, иди, я вызываю тебя! Слышишь?! Иди!»