Зеркало Ноя

Наконец, вернулась мама и принялась поить Арика чаем. Отпив полстакана, мальчик выскочил из купе искать папу. Он вовсе не собирался пересказывать услышанное, просто больше не мог находиться вместе с людьми, которые за спиной говорили одно, а в присутствии мамы сразу замолчали. Они и походили-то больше не на взрослых, а на мальчишек из бараков, дразнивших его сыном зека. Хотя сами-то эти мальчишки – кем они были?

Папа по-прежнему стоял в тамбуре и смотрел в окно.

– Скоро приедем, папа? – спросил Арик.

– Сегодня ночью.

– А спать будем ложиться?

– Конечно, – улыбнулся папа. – Да ты не волнуйся, не проспим.

Впервые за сегодняшний день Арик обрадовался: он приляжет только для вида и закроет глаза, чтобы мама не ругалась, зато ночью, когда нужно будет выходить, никто уже не заставит его лежать в постели. Мальчик хитро прищурился и заглянул в папины глаза:

– Тогда пойдём и ляжем прямо сейчас. Ночь быстрей наступит!

– Иди, сынок, – ответил папа, – я ещё немного покурю и приду. Договорились?

– Только скорее возвращайся, – сказал Арик и помчался в купе.

Не глядя на майора с женой, он быстро разделся и залез под одеяло. Глаза долго не хотели закрываться, но потом всё же закрылись, и он незаметно уснул.

Ему снилось, что он с родителями едет в каком-то другом поезде, на столе перед ними большая банка, доверху наполненная икрой, и её ни у кого не нужно просить, зато есть можно сколько захочется. В купе к ним заходят разные люди – и сердитый проводник, и толстяк в сиреневой майке, и девчонка, пожалевшая яблоко, и даже противный майор с женой, – и всем им Арик великодушно разрешает угоститься из банки. Он и себя не забывает – достаёт чайной ложкой по одной икринке, самой крупной и светящейся, долго рассматривает её на свет, потом отправляет в рот и перекатывает языком мягкий упругий шарик до тех пор, пока тот не лопается. Жаль, вкуса икры так во сне и не разобрать… Впрочем, это не беда, главное, что все вокруг довольны, благодарят его и пожимают руку, как взрослому. И никто больше не дразнит сыном зека…

Мама растолкала Арика уже в сумерках. Первым делом он выглянул в окно: скоро ли долгожданная остановка? Но за окном пока не было ничего, кроме редких далёких огоньков, мелькавших за чёрными размазанными силуэтами деревьев. Наскоро прожевав нескончаемую котлету и запив её холодным чаем, он выскочил в коридор. Хотелось кому-нибудь рассказать о своём сне, но в коридоре никого не было, кроме толстяка, угостившего вчера конфетой. Он одиноко стоял у окна и барабанил короткими волосатыми пальцами по поручню.

– Что, жидёнок, снова за конфетой пришёл? – оживился толстяк. – Хватит… На вашего брата не напасёшься! Вам дай палец, руку откусите! – Он прыснул со смеха, и вместе с его рыхлым брюхом затряслись широкие парусиновые штанины.

Мальчик поскорее проскочил в тамбур, где папа попрежнему курил свой «Беломор». Новая пачка, за которой он сходил в купе, когда сын спал, была уже на исходе.

– Ты так всё время и стоял здесь? – удивился Арик.

– Нет, что ты! – покраснел папа, но было ясно, что это неправда. Видно, не хотел сидеть в купе, где сейчас на своих полках сладко похрапывали майор с женой. – Пора, сынок, собираться, через час приезжаем, а поезд стоит всего десять минут.

И тут Арик обратил внимание на то, что папины глаза заплаканы. Таким жалким и беспомощным он не видел папу ни разу. Неужели всё это – противный майор?! Он нахмурился и сжал кулачки, словно вновь собирался драться с обидчиками из бараков, но папа ласково потрепал его по плечу и пробормотал:

– Пойдём, поможем матери собираться. Без нас, мужиков, она обязательно что-нибудь забудет, верно?

…Через полчаса они потихоньку, чтобы не потревожить спящих, вынесли свои вещи в тамбур и стали дожидаться проводника, который должен открыть дверь на станции. Перед выходом из купе мама заставила всех присесть на дорогу, и Арик последний раз глянул на почти пустую банку с икрой. Удивительное дело, но никакой икры ему больше не хотелось!

В тамбуре было темней, чем в коридоре, и различать в сгустившемся за окном сумраке редкие деревушки и непонятные огоньки было гораздо удобней. Мальчик поплотнее запахнул курточку и посторонился, пропуская сердитого проводника, с которым за всю дорогу так и не перемолвился ни единым словом. Некоторое время он следил, как тот неспешно ковыряет ключом в замочной скважине, на ходу распахивает тяжёлую вагонную дверь и, свесившись в гудящую темноту, протирает поручни тряпкой.

В лицо ударил тёплый влажный воздух с терпким запахом молодой весенней зелени. Хотелось следом за проводником высунуться из вагона и посмотреть на мигающий впереди красный фонарь светофора, но папа крепко держал его за плечо.