Зеркало ошельника (СИ)

Остались позади слезные расставания, перенос... И вот, мы дома. Тихо бубнит телевизор, за пологом тишины спит Николай Николаевич - младший, жена плещется в ванне, а я, после скоротечно принятого душа, расслабленно устроился в своем любимом кресле. За окном, сумерки поздней весны и не знающий усталости и отдыха огромный город . Обычный, привычный человеческий и новый для нас, чудесный, магический и удивительный. И вот на этой умиротворенной ноте и не заметил, как заснул. Из мира грез и фантазий меня мгновенно и безжалостно вырвал истошный визг жены. Я вскочил и ничего со сна не соображая, закрутил головой. Сердце в груди бухало как бешенное. Ноги подгибались. Несколько секунд приходил в себя. Пока новый крик из ванной комнаты окончательно не выбросил меня в реальность. Одним прыжком я оказался у дверей и рванул на себя хлипкую дверь. И в этот миг мимо меня почти проскользнул мой старый вредный знакомый. Весь мокрый, в мыльной пене, на голове, криво зацепившись за длинное ухо, висела, обтекая, мочалка. Но я оказался шустрее. Ловчая магическая сеть, брошенная почти на рефлексах, опутала его с головы до ног, превратив в извивающийся комочек грязного белья и нелепо торчащих в разные стороны маленьких кривоватых конечностей. Зафиксировав краем глаза, что мои труды не пропали даром, не останавливаясь, прыгнул внутрь. Побледневшая, испуганная Люба стояла, вжавшись в угол, дрожащими руками сжимая душевой шланг. Я окинул быстрым взглядом тесное помещение и, не обнаружив опасности, вновь перевел его на жену. С удовольствием разглядывая обнаженное тело.

- Ты чего..? - Успокаивающе и одновременно наполняя пространство магической аурой дружелюбия, спросил я.

- Там... - Прошептала она, показывая пальцем на спеленатого домового.

- Это? - Деланно удивился я - Да это же наш домовой, привыкай. Ты же ведьма - улыбнулся я.

- Ве-едьма ... - Эхом повторила она - но-о...

- Ладно, ладно - не дал я ей договорить, вылезай из ванны, успокаивайся и буду вас знакомить.

Аккуратно прикрывая двери, жестко, ногой отпнул пыхтящий комок. Перешагнул и, оставив его лежать там, где и лежит, устало двинулся на кухню.

Пока шипел закипающий чайник, я нарезал порядком подзасохший в холодильнике кусочек сыра и накрошил ни чем не отличающийся от предмета, предназначенного для забивания гвоздей, ломоть хлеба. Все-таки нас не было дома десять дней. Хорошо хоть не заплесневел. А больше ничего и не было. Бежать же в магазин, на ночь, глядя, было лень.

Тем временем, прошмыгнув мимо кухни, из ванной комнаты выскочила моя вторая половинка, замотанная в махровый халат и с тюрбаном на голове.

Почти десять долгих минут я терпеливо ждал, закидывая в рот по очереди жесткие кусочки сыра и хлеба, громко швыркая свежее заваренным чаем, пока она, сначала высунув из комнаты нос и покосившись на смирившегося домового, а потом и сама, бочком на цыпочках, не присоединилась к моему скромному ужину.

- В сухомятку хомячишь - недовольно проворчала она, подцепляя пальцем пожелтевший ломтик.

- Так нет же ни чего...

- А в морозилку заглянуть, не судьба..? Пельмени бы сварил.

- Да, ладно... - Отмахнулся я.

- Ладно, ладно... - Ворчливо начала она, с опаской покосившись в коридорчик.

- Готова? - не дал я ей развить тему о вкусной и здоровой пище.

Люба зябко передернула плечиками. Посмотрела мне в глаза и робко кивнула.

Я крепко держал нашего мистического бандита за ворот несвежей рубахи, лишь слегка ослабив путы сети. Снимать совсем не стал, исчезнет, как и не было, найди его потом. А сетка, накинутая мной, блокирует магические способности слабой в этом плане сущности.

- Вот, моя дорогая ведьмочка, это и есть наш вреднющий домовой. Я имею в виду, не только нашей квартиры, а всего дома. Как зовут, не знаю, да и не хочу. Юля, наверно знает его лучше. Он от нее ни на шаг. А вот мне, нам, пакостит постоянно. Знакомься.

Домовой не довольно сопел и затравленно вращал глазами, но дергаться даже и не пытался.

- А почему я его раньше не видела..? Какой забавный...

Она протянула руку и погладила, сжавшегося от этого движения в комок домового, по голове. Но почувствовав, что вреда ему не принесут, расправил плечи и довольно икнул.

- Дай его мне - попросила она.

- Не боишься? Вдруг укусит.

- Не, не укусит, он такой славный... И ему надо рубашку новую сшить, а то смотри какая грязная и старая.

Я, пожав плечами, протянул ей домового. Люба прижала его к груди и ласково погладила как котёнка. Тот, аж, замурлыкал от удовольствия и еще громче заикал. Она смахнула с него сетку, что тут же растаяла и расправила скомканную рубаху. На удивление тот не исчез, а безвольно продолжал икать и жмуриться.

Отвечать на ее первый вопрос, я понял, было лишним. Она и так всё прекрасно понимала. Девчонки за те десять дней просвятили ее на славу. И я присев на табурет, снова и сосредоточенно принялся за черствые кусочки сыра. Не выпуская жену из поля зрения, так, на всякий случай. Но продолжались нежности не долго. Где-то внизу хлопнула глухо подъездная дверь, домовой встрепенулся, закрутил головой, ткнулся носом Любе в шею и исчез.