Зеркало покойника

— Прямо тогда, — сказала мисс Лингард, — когда мы все вышли из холла. Я удивилась, увидев в гостиной Руфь. И поняла, что она могла войти из сада через то самое окно. Потом я заметила карандаш полковника Бьюри — он лежал на столике для бриджа — и положила его в свою сумочку. Подумала: если позже кто-нибудь увидит, как я подбираю пулю, то сделаю вид, что это был карандаш. Честно говоря, я не предполагала, что кто-то видел, как я подняла пулю. Я уронила ее возле зеркала, пока все смотрели на тело. Когда вы заговорили со мной об этом, я очень порадовалась, что вовремя подумала о карандаше.

— Да, это было умно. Совершенно сбило меня с толку.

— Я боялась, что кто-нибудь услышал выстрел, хотя знала, что все переодевались к ужину и закрылись в своих комнатах. Прислуга находилась у себя. Единственный, кто мог его слышать, — это мисс Кардуэлл, но она могла решить, будто это выхлопная труба. Но она услышала удар пули о гонг. Я думала… я надеялась, все проделано без помарок…

Мистер Форбс с расстановкой отчеканил:

— Это чрезвычайно необычный рассказ. Кажется, нет никакого мотива…

Мисс Лингард отчетливо произнесла:

— Мотив есть… — и в ярости добавила: — Ну, идите же, звоните в полицию! Чего вы ждете?

Пуаро мягко сказал:

— Не могли бы все выйти из комнаты? Мистер Форбс, позвоните майору Риддлу. До его приезда я побуду здесь.

Один за другим члены семейства и гости потихоньку покидали кабинет. Удивленные, заинтригованные, потрясенные, они бросали смущенные взгляды на аккуратную прямую фигуру женщины с зачесанными на пробор седыми волосами. Последней выходила Руфь. В замешательстве она задержалась в дверях.

— Я не понимаю… — И продолжила зло, вызывающе, обвиняя Пуаро: — Только что вы думали, что это сделала я.

— Нет-нет, — покачал головой Пуаро. — Нет, я никогда так не думал.

Руфь медленно вышла.

Пуаро остался с маленькой чопорной пожилой женщиной, которая только что призналась в тщательно продуманном и хладнокровно совершенном убийстве.

— Нет, — проговорила мисс Лингард, — вы не думали, что это сделала она. Вы обвинили ее, чтобы заставить заговорить меня. Верно?

Пуаро кивнул.

— Пока мы ждем, — непринужденно сказала мисс Лингард, — вы должны рассказать, почему вы заподозрили меня.

— Несколько вещей. Для начала — ваш рассказ о сэре Жервазе. Такой гордец, как сэр Жерваз, никогда не станет пренебрежительно отзываться о своем племяннике в присутствии чужого человека, особенно человека вашего положения. Вы хотели укрепить версию о самоубийстве. Затем вы перестарались, подкинув идею, что причина самоубийства — в некоем позоре, связанном с одним из его предков — с Хьюго де Шевени. В подобном сэр Жерваз тоже не стал бы признаваться постороннему человеку. Потом — предмет, подобранный вами в холле. И очень важное обстоятельство — вы не упомянули, что Руфь вошла в гостиную из сада. Далее, я нашел бумажный пакет — самая неподходящая вещь, какую можно обнаружить в корзине для бумаг, стоящей в гостиной такого дома, как Хэмборо-Клоус! Когда раздался «выстрел», в гостиной, кроме вас, никого не было. Трюк с пакетом мог прийти в голову только женщине — искусное домашнее изобретение. Так что все сходилось. Стремление бросить тень подозрения на Хьюго и отвести их от Руфи. Механизм преступления… и его мотив.

— Вам известен мотив?

— Думаю, да. Счастье Руфи — вот мотив! Я подозреваю, что вы увидели ее с Джоном Лэйком и все про них поняли. А потом, имея доступ к бумагам сэра Жерваза, вы ознакомились с черновиком нового завещания — Руфь лишалась наследства, если не выходила замуж за Хьюго Трента. Это подтолкнуло вас к решению взять дело в свои руки, учитывая, что сэр Жерваз незадолго до этого написал письмо мне. Вероятно, вы видели копию этого письма. Не знаю, какие подозрения и страхи вынудили его написать мне. Возможно, он подозревал Берроуза либо Лэйка в том, что тот или другой его систематически обворовывают. Неспособность разобраться в намерениях Руфи заставила его прибегнуть к услугам частного сыщика. Вы решили всем этим воспользоваться, дабы инсценировать самоубийство. Послали мне телеграмму, а при случае сообщили слова, якобы сказанные сэром Жервазом, — «слишком поздно».

— Жерваз Шевени-Гор был чудовищем, гордецом и болтуном! Я не могла допустить, чтобы он разрушил счастье Руфи.

— Руфь — ваша дочь? — спросил Пуаро.