Зеркало смерти

Никакой реакции. Но взгляд девочки явно выражал согласие. Елена Юрьевна притянула к себе ребенка и попыталась усадить на колени, но Оля немедленно слезла. Казалось, ей хотелось быть независимой даже в таких мелочах.

– Помнишь тот вечер, когда мама оставила тебя одну?

– Помню, – мрачно ответила Оля.

– Ты умеешь определять время?

Ребенок не понял вопроса. Произвели небольшой опыт с кухонными часами, и обнаружилось, что Оля еще не понимает, что показывают стрелки. Следователь иного и не ожидал. Он уже не раз имел дело с маленькими свидетелями и убедился – они одновременно и самые старательные, и самые бестолковые…

– Ну ладно. Скажи мне – когда твоя мама ушла и заперла тебя, было уже темно?

Оля с готовностью ответила, что было темно. Мама одевалась и зажгла свет.

– А раньше она уходила из дома так поздно?

– Нет.

– А что она тебе сказала, когда уходила? Ведь она тебе сказала что-нибудь?

Оля опустила глаза. Ее нижняя губа слегка подрагивала.

– Она сказала – спи.

– А больше ничего?

Девочка помотала головой и тихо заплакала.

– Я не спала, – вытирая слезы обеими руками, сообщила она. – Мне было страшно. Мама тоже боялась…

– Почему? – встрепенулся следователь. – Почему ты так решила?

– Она не хотела идти…

Все переглянулись. Даже хозяин как-то притих и внимательно слушал ребенка.

– Почему ты думаешь, что не хотела? – допытывался следователь. Он отлично понимал, что показания четырехлетнего ребенка нельзя приобщить к делу, но тем не менее опыт научил его не пренебрегать даже такими мелочами. – Почему?

– Она боялась, – Оля продолжала размазывать слезы по щекам. – Говорит – спи, а сама боится.

– Оленька, – следователь присел перед нею на корточки и ласково взял ее мокрые от слез, крохотные руки. – Давай-ка подумаем – может, к вам кто-то вечером приходил? Перед тем как мама ушла?

Оля сипло вздохнула и отрицательно помотала головой:

– А тот дядя, который к вам часто ходил? Я тебе фотографию покажу. Узнаешь его?

Елена Юрьевна подскочила, но не успела вымолвить ни слова. В коридоре послышалось щелканье ключей, а потом – резкий, раздраженный звонок. Дверь была закрыта на задвижку. Хозяин отправился открывать и через мгновение уже вводил в кухню жену. Та вошла, с неприятным изумлением оглядела собравшихся… И вдруг остолбенела.

Елена Юрьевна потеряла дар речи. На пороге стояла Людмила.

Пауза затянулась настолько, что следователь встревожился. Он не понимал, почему эти женщины смотрят друг на друга такими бессмысленными глазами. Оля, ничего не понимавшая, тоже молчала. Даже муж Людмилы, секунду назад бывший таким деятельным, умолк.

– Это – ты? – в конце концов спросила Елена Юрьевна.

– Я, – Людмила тоже ожила. Она сняла сумку с плеча, положила ее на стул и небрежно приласкала девочку. – Ты ела? Почему такая грязная?

– Она гуляла, – пояснил муж. – А эти вот пришли и хотят знать, почему она живет у нас.

– Потому, что я ее тетка, – Людмила с вызовом посмотрела на гостью. – А Татьяна – моя сестра.

Та ничего не сумела ответить. Людмила продолжала хлопотать по хозяйству. Она поставила чайник на огонь, умыла девочку. При этом неторопливо говорила, обращаясь как будто к пустоте, но явно имея в виду визитеров.

– Ну да, мы сестры, и что с того? Разве это запрещено? Оля, сядь, не мешайся под ногами, – она приподняла и легко усадила девочку за стол. – Сейчас разогрею суп.

– А я не буду, – со слезами в голосе возразила та.

– Будешь, зараза!

Но эти слова прозвучали ласково, так что никому не показались угрозой.

– Сожрешь и еще спасибо скажешь, – Людмила продолжала хлопотать у плиты, не глядя на гостей. – Вы уж извините, но у меня короткий перерыв. Только-только, чтобы ребенка покормить. Разве этот урод что-нибудь сделает?!

Она обернулась к мужу и уничтожающе взглянула на пустые пивные бутылки. Тот усмехнулся:

– Сама же вчера разрешила.

– То было вчера, а сегодня… Если пить каждый день, то неизвестно, до чего мы дойдем. В доме денег не бывает, еще девчонка на шею навязалась, должен думать, как жить дальше!

– Сама и думай.

– Чтоб тебя! – Женщина энергично перемешала закипающий в кастрюле суп. – Короче, так. Оля живет у меня потому, что больше ей деваться некуда. Тут ей будет неплохо. Райской жизни не обещаю, но что сами будем есть – то и ей дадим. Есть еще вопросы?

– Постой, – очнулась от оцепенения Елена Юрьевна. – Почему я ничего не знала?

– О чем?

– О том, что вы сестры?!

Та помахала суповой ложкой:

– А я что – докладываться вам обязана? Много на себя берете. Да, сестры, родные, но мы всегда не ладили. Чего это я должна всем отчитываться, как общаюсь с родной сестрой? Она вся такая умная, я для нее – дура. Ну и пусть буду дура, ну и пусть стерва – она меня по-другому не называла. Олька, жри!

И перед девочкой оказалась полная тарелка. Вторая с грохотом опустилась перед присмиревшим супругом. Тот посмотрел на жену, тяжело вздохнул и потянулся за пивом.

– Выпьешь – получишь!

Людмила, опять вставшая к плите, казалось, видела спиной.

– Да я немножко…