Зеркало сновидений

— Должен признаться, — заговорил он, иронически кривя рот, — я не вижу, каким образом ваши сведения могут помочь кому-то отыскать эту даму — даже при условии, что вы не обознались.

— Но я видела ее в «Москве», — сказала Евдокия Петровна.

— Вы хотите сказать, в вашей гостинице? — изумился Сергей Васильевич.

— Да. И по-моему, она тоже там остановилась. Я совершенно точно слышала, как хлопнула дверь, в которую она вошла.

— Мне кажется, — ввернул Сергей Васильевич медовым голосом, одновременно посылая баронессе Корф предостерегающий взгляд, — самое время обрадовать любезного Базиля этой вестью. Уверен, мысленно он уже прикидывал, кому после смерти жены достанутся ее деньги, а тут…

— Сережа! — вскрикнула шокированная тетушка.

— Полагаю, раз Варвара Дмитриевна без труда передвигается по городу, стоит повременить с визитом к ее мужу, — вмешалась Амалия. — Если она не хочет возвращаться домой, — а по-видимому, все так и обстоит, — лучше сначала навестить ее и узнать, чего, собственно, она добивается.

Ломов вздохнул. Он знал, что судьбе сопротивляться бесполезно, а еще что мало какой мужчина может устоять, если против него объединились две женщины.

— Госпожа баронесса, если вы так настаиваете…

— Я думаю, милостивый государь, мы еще успеем обсудить устройство нашего благотворительного вечера, — сказала Амалия спокойно.

— О да, сударыня, — легко согласился Ломов, — самое главное, чтобы благотворительность не пострадала!

— Сергей Васильевич, могу определенно вам это обещать…

— Очень надеюсь, сударыня, очень надеюсь!

Обмениваясь невинными с виду фразами, которые на самом деле являлись довольно-таки свирепыми шутками, особые агенты попрощались, и Амалия вместе с Евдокией Петровной отправилась в гостиницу на углу Невского проспекта и Владимирской улицы, которую предпочитали отечественные путешественники, в то время как заграничные гости останавливались в более помпезных и дорогих «Европейской», «Франции» и «Париже».

— Кажется, она вошла в эту дверь, — промолвила старая дама, озираясь. — Или, может быть, в следующую…

— Вы не видели, в какую именно?

— Нет. Я находилась ближе к лестнице, а тут коридор заворачивает, и… У меня не хватило духу пойти за ней.

Амалия мгновение подумала и двинулась к самой дальней двери в конце коридора. Евдокия Петровна семенила за ней, в ее голубых глазах застыла тревога.

— Вы думаете, госпожа баронесса?..

— Полагаю, она попросила номер, в котором ее меньше всего будут беспокоить, — отозвалась Амалия. — А впрочем, сейчас увидим…

Подняв руку, она громко постучала. Никто не ответил. Амалия постучала еще раз.

— Наверное, она успела уйти, — предположила Евдокия Петровна, часто-часто мигая.

— Нет, — шепнула Амалия, блеснув глазами, — она внутри. Она стоит за дверью, затаив дыхание. Я слышала, как под ее ногой скрипнул пол, когда она шла к двери.

— Что же нам делать? — беспомощно спросила старая дама.

— Полагаю, вам все же придется поставить в известность господина Истрина. Он имеет полное право знать, где находится его жена. Кроме того, есть два человека, которых обвиняют в убийстве. То, что Варвара Дмитриевна жива и здорова, может существенно облегчить их участь.

Говоря о Ларионе и Глаше, Амалия нахмурилась. Она не могла простить себе, что недалекий Семилуцкий вцепился в ее версию и вместо того, чтобы искать факты, а уже затем делать выводы, стал подгонять имеющиеся факты под гипотезу, которую она имела неосторожность высказать. Но само собой Евдокия Петровна понятия не имела обо всех этих нюансах.

— Вы не можете себе представить, как я рада, что с ней ничего не случилось! — воскликнула она, имея в виду жену своего крестника.

— В самом деле? — прозвенел высокий неприязненный голос.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Варвара Дмитриевна, и вид у нее был как у Наполеона, который собрался брать Москву и внезапно обнаружил, что вокруг знакомые стены лечебницы для душевнобольных. Жена Базиля злобно покосилась на Амалию, но поняла, что тут немудрено нарваться на отпор, и тотчас же переключилась на более слабое звено.

— Не понимаю, что вам не сидится в вашей глуши, — бросила она высокомерно Евдокии Петровне. — Ездите, навязываетесь в гости, суете во все свой нос… Какое вам до меня дело, в конце концов? Есть же у вас племянник, этот жалкий тип, которого вы опекаете… Вот им и занимайтесь! Да, да, сударыня, и не надо так на меня смотреть…

— Сережа вовсе не жалкий, — ответила Евдокия Петровна с достоинством. Она выпрямилась и словно стала выше ростом. Ее глаза сверкали, как два ослепительных сапфира. — Он в тысячу раз лучше вас и уж подавно лучше моего крестника. Вы ничего о нем не знаете, сударыня, и слава богу!

Она поудобнее перехватила свою сумочку и засеменила к лестнице. «Однако у старой дамы есть характер, — смутно подумала Амалия. — Хотя чему я удивляюсь? Сергей Васильевич не мог сам по себе стать тем, кем он стал, хотя он, кажется, считает, что больше всего на него повлияла армия…»