Зеркало сновидений

Когда она ушла, поручик открыл окно, чтобы выветрился запах ее духов. Он чувствовал раздражение оттого, что позволил этой странной — и, как он понимал теперь, вовсе не безобидной — женщине одержать над собой верх, но успокаивал себя тем, что доказательств у нее нет и что бы она ни говорила, ей все равно никто не поверит. Скрипнула дверь, ведущая в соседнюю комнату, но Арсений даже не повернул головы.

— Опять подслушивала? — холодно бросил он через плечо.

— Это правда? — спросила Машенька дрожащим голосом.

— То ты подслушиваешь, то роешься в моих бумагах, — сказал Арсений, оборачиваясь к ней. — Вся в свою маменьку.

— Как ты можешь так говорить после того, как ты… как ты…

Она крепилась до последнего, но, не выдержав, все-таки расплакалась.

— Как ты мог! — прокричала Машенька сквозь слезы, сжимая свои маленькие кулачки. — Боже, как ты мог!

— А она? — мрачно ответил Арсений. — Как она могла? Что я такого ей сделал? Сколько я себя помню, она травила меня и выживала из семьи. Теперь наконец она успокоилась… и очень хорошо!

Машенька рухнула на диван и зарыдала.

— А ведь она говорила… она говорила, что ты… чужой… И что я еще пожалею, когда она умрет…

— Конечно, — сказал Арсений. — Она ведь завещала тебе всего один рубль. Но ничего, отец уже ищет адвокатов, чтобы опротестовать завещание… И хватит устраивать тут потоп.

— Я все расскажу Оле, — мстительно пообещала Машенька, вытирая слезы. — Она узнает, что ты сделал, и отвернется от тебя.

— Если она тебе поверит, — усмехнулся Арсений. — А впрочем, если честно, мне все равно… Говори ей что хочешь. — Он поглядел в окно. — Погода прекрасная, пойду-ка я прогуляюсь в книжную лавку. Говорят, скоро в продажу поступит новый сборник Нередина…

Пока Арсений разговаривал с сестрой, Сергей Васильевич Ломов сидел в приемной главы Особой службы, генерала Багратионова, и беззвучно клокотал от ярости. Он отлично сознавал, что злиться бесполезно, глупо и вообще эмоции — признак слабости, но ничего не мог с собой поделать.

Наконец его пригласили войти, и тяжелая дверь кабинета бесшумно затворилась за Ломовым. Генерал сидел за столом и, подняв глаза от какой-то бумаги, окинул своего подчиненного пристальным взглядом.

— А, Сергей Васильевич, присаживайтесь, — промолвил Багратионов, и человеку, который плохо знал его привычки, могло показаться, что начальник радушен как никогда. Генерал откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы. — Как съездили? — осведомился он сердечнейшим тоном.

— Прекрасно, — сквозь зубы ответил Ломов, садясь на стул, — просто прекрасно.

— Представьте себе, я именно так и подумал, — любезно ответил Багратионов. — А то ведь могли и до Александрии добраться, прежде чем получили бы приказ плыть обратно.

И он вперил в подчиненного внимательный взор, подстерегая его реакцию.

Ломов прекрасно понимал, что его испытывают, но удержаться было выше его сил.

— Послушайте, вы давно меня знаете, и я всегда… для моей страны — все, что в человеческих силах. Но, Петр Петрович, приплыть в Кронштадт, чтобы получить бумагу о том, что все отменяется…

— Мы ждали известия, — спокойно промолвил Багратионов. — И наконец оно пришло. Скажу вам правду, — Ломов напрягся, так как отлично знал, что в Особой службе не принято откровенничать, — мы и сами не были уверены, что наш план сработает. Но теперь все в порядке, мишени больше нет.

— Вот как? — пробормотал Сергей Васильевич. — А…

— Охранник удавил его подушкой во сне. Как вы помните, некоторое время назад мишень узнала, что мы приняли решение ее убрать, и встревожилась. Она наняла дополнительную охрану, ну и… вот результат.

— Ясно, — буркнул Ломов. Он начал понимать. — Вы распространили слухи о том, что пошлете кого надо и что мишени не жить. На месте у наших был свой человек, которого внедрили в охрану, и он сработал как надо. А если бы не сработал, тогда бы за дело взялись мы с баронессой Корф.

— Кстати, я совсем запамятовал о баронессе, — сказал Багратионов. Сергей Васильевич отлично знал, что начальник никогда ничего не забывал, стало быть, сейчас он просто хотел сменить тему разговора. — Как вам Амалия Константиновна?

— Могло быть и хуже, — буркнул Ломов.

— В сущности, я хотел, чтобы вы, помимо прочего, присмотрелись к баронессе Корф, — благожелательно промолвил Багратионов. — Не исключено, что вам еще придется работать вместе, так что очень удачно, что вы успели… э… пообщаться друг с другом.

— Я полагал, — промолвил Сергей Васильевич после паузы, — что вы вызвали меня, чтобы дать мне новое задание.

— Нет, вовсе нет. Считайте, что с предыдущим заданием вы справились, и отдыхайте. Когда вы нам понадобитесь, мы дадим вам знать.

Выйдя на улицу, Сергей Васильевич задумался.

«И куда теперь? Справился с заданием, видите ли. Тьфу! Морочили голову, морочили… только время зря потерял. — Он встряхнулся. — Пойти, что ли, выпить за свое возвращение из дальних странствий? Что-то неохота. А может, наведаться к Елене Ивановне да попробовать ее закадрить? Наверняка этот жук, ее муженек, ей уже порядком надоел…»