Зеркало судьбы

Несколько секунд Изабо размышляла: не блефую ли я? Ведь она-то никаких артефактов среди моих вещей не почуяла… Существуют, конечно, предметы, проявляющие свою магическую природу лишь в тот момент, когда активизируются, но… Но на лице Изабо отражалось сомнение, которое она даже не пыталась скрыть.

Потом она заговорила — беззвучно и горячо, сопровождая слова бурной жестикуляцией. В свое время мы разработали целую систему жестов, позволяющих изображать самые разные оттенки тона, не передаваемые неслышной речью: негодование, удивление, иронию… Как выяснилось, я почти ничего не забыл.

— Арно… Ты играешь с огнем, сидя на сеновале с наглухо заколоченным выходом. Или заклятия, вложенные в твои артефакты, не сработают, и ты погибнешь. Или сработают, и это еще хуже… Здешние твари — рождены не под нашим небом, пойми. И способна успешно бороться с ними магия чужая, нелюдская… Ты знаешь первое правило мага: изменяя окружающее, изменяешься сам! А если окружающий мир НЕ НАШ??? Ведь Тур-де-Буа — лазейка, щелка, крысиная норка, из которой выползло и расширяется пятно чужого мира! Кто сказал, что Имельда де Буа мертва? Кто сказал, что мертвы все жившие в Буа люди? Кто видел их трупы? Ведь там обитало не меньше полутора тысяч человек — население замка и нескольких деревень. Почему никто не спасся, не вышел? За пределами Буа не зафиксировано ни одного случая поголовного истребления даже Прыгучей Смертью, даже Адской Косой — всегда кто-то уцелеет и расскажет, что произошло… Ты уверен, что леди Имельда не живет до сих пор в образе какого-нибудь Черного Мешка? Ты уверен, что Эйнис и Иветта до сих пор люди? Ты уверен, что сам останешься человеком — если успешно применишь свои заклятия? Уж не знаю и знать не хочу, где ты их раскопал… Уверен???!!!

В финале своего немого монолога Изабо растопырила пальцы в невообразимой фигуре, долженствующей изображать шквал эмоций.

Я спокойно ждал продолжения. Если хоть что-то понимаю в инквизиции и инквизиторшах, после столь бурной преамбулы последует вывод, что опасное оружие не стоит давать в руки малышам. А посему, братец, соблагоизвольте-ка предоставить профессионалке возможность ознакомиться с вашими артефактами…

Ошибся. Опять ошибся. Вновь Изабо сумела удивить меня…

— Я боюсь, Арно… — беззвучно прошептала она. — За себя… За тебя… За весь наш мир…

Ее губы подрагивали — и я плохо разобрал следующую фразу…

А разобрав — не сразу поверил… Казалось, вернулось всё: и Эрландер, и храмовая школа, и класс для наказаний, и губы Изабо, неслышно говорящие: «Поцелуй меня здесь», и я, четырнадцатилетний сопляк, не сразу догадавшийся опустить взгляд и увидеть под распахнутым корсажем то, что до сих пор видел лишь на гравюрах в книгах — тайком от родителей изучаемых в замковой библиотеке…

Ее губы подрагивали, словно Изабо хотела еще что-то сказать, — и я не сразу догадался опустить взгляд…

Конечно же, я ее поцеловал. И тогда, и сейчас.

Вернулось всё… Лишь вместо маленькой, остренькой девчоночей груди я ласкал роскошную грудь зрелой женщины.

Вернулось всё… Лишь вместо профоса с его «ухом Дионы» нас, вполне вероятно, подслушивал Маньяр со своим орханитом. Исключение из школы теперь не грозило — и чуть позже, когда мы оказались в ее походной постели, Изабо не стала сдерживать хрипловатые стоны, способные свести с ума любого мужчину…

Утром проверим, остался ли мессир сенешаль в здравом рассудке.

3

Если Изабо собиралась столь неожиданным маневром выбить меня из колеи, то это ей вполне удалось…